Маша Орлович – трепетная художница, изображающая акварельными красками крепкую женщину, твердой рукой ведущую по жизни дом, галерею, семью. Ее внешнее окружение – дети, коллеги, клавесины, кошки, собаки, цфатские пейзажи, улочки Рош-Пины. Из окна ее дома виден Кинерет и голое плато Голан. Она – человек мира, знакомый со всеми, умеющей одновременно находиться в десятке мест. Явная черта ее характера – авантюризм, умение рисковать – в том числе и в творчестве. В ее мире легко и равномерно сосуществуют, перемежаясь акварелями и офортами, санкт-петербургская сущность, воспоминания об Армении, израильская реальность и творчество – живопись, рисунки, энкаустика, графика и монотипии, выставка которых – “Музыка в линии и пятне” откроется 22 июня в Иерусалиме в “Театрон Иерушалаим”. Большая часть представленных работ сделаны за последние полгода специально для выставки в Иерусалиме и отобраны куратором Айелет Биран.

Монотипии – один из видов графической техники, уникального отпечатка, неповторимого, легкого, размытого, с границами едва ли существующими и явно несущественными на полотнах Маши Орлович, музыка которых выходит за пределы линии и пятна, несмотря на четкость и педантичность процесса работы в этой технике. Монотипия – красочный оттиск в одном экземпляре с гладкой поверхности, техника свободы, одного касания, прикосновения, надавливания. Считается, что эта графическая техника, известная с 17-го века, изобретение которого приписывается итальянскому художнику и граверу Джованни Кастильоне, максимально пробуждает фантазию и интуитивное образное мышление. В монотипии сильно начало импровизации, стихийности. Слой краски тонок и зыбок, он легко реагирует на любое прикосновение. Отпечаток на бумаге – это некий видение, чудо.

Маша наносит краску на стекло, размывает ее, прорисовывает, пользуясь кистями, спичками, ладонями. Музыка насыщает ее работы, разрывает связь краски с холстом, небрежно воспаряет, увлекая за собой линию, пятно, образы и подчиняя себе ритм монотипий. Ритм композиции тех полотен, где живут классические музыканты, играющие музыку барокко, отличен от джазовых, роковых и этнических. Часть этих монотипий сделаны по зарисовкам из цфатского хана – музыкального кафе “Хамор лаван” – “Белый осел”, атмосфера которого пусть и не мессианская, несмотря на название, но явно декадентская, то есть предшествующая переменам.

“Музыка в линии и пятне” – название выставки неопределенно, как сами края картин, где невесомая музыка переходит в весомое ощутимое присутствие образов, опосредованность работы кисти, в импульсивность, яркость, фактурные цветовые сочетания, темперамент, смелость, артистический вкус, причудливые формы, воздушные переходы, цвета пустыни, неизбежные даже под цфатскими арками музыкального хана. Тонкость цветовых отношений, плавность и мягкость очертаний форм внешне сближает монотипии с акварелью, которой Маша Орлович занимается много лет. К технике монотипии она обратилась относительно недавно, начав лет пять-шесть назад совершать еженедельные набеги-наезды в мастерскую печати Тины и Ильи Богдановских при тель-авивском Доме художника на Альхаризи. Благодаря семинарам у Богдановских, Маша Орлович перешла поначалу от акварелей к черно-белым офортам, а потом и к другим техникам печати.

Накатывая валиками краску на стекло, исследуя новые техники, она нашла и неожиданные живописные решения. “В акварели мне известно уже всё. Офорты и монотипии для меня были не просто новой техникой, а творческой необходимостью, поиском себя и нового направления в работе – в буквальном смысле слова поиском в мастерских, заполненных оборудованием для работы от аквантины до травления. Этому предшествовало недовольство самой собой, тем, что я не развиваюсь, не вижу новые вещи, новые пути. Семинары Богдановских дали мне еще и возможность общения с иными художниками – с теми, кто продолжает искать”.

– В монотипии все происходит наоборот, в зеркальном отпечатке. То, что вы представляет на выставке – отражение или изнанка музыки?
– В монотипии прежние сюжеты моих акварелей и новые музыкальные зарисовки переходят в иное состояние. После отпечатка результат может быть самым неожиданным, и тогда я продолжаю рисовать на этом холсте. Возможно, это желание найти точные выражения в моем монологе художника.

– Почему музыка стала главной темой этого цикла?
– Музыкальный цикл начался давно – со знакомства с моим мужем, клавесинистом Александром Розенблатом. А эти музыкальные по духу и большие по формату, абсолютно новые для меня самой работы, хорошо подходят для экспозиции в театре

– Каждая выставка – это перекресток на дороге?
– Когда видишь собственные работы в новом пространстве, то понимаешь, куда идти дальше. Обычно мы работаем в маленьком интимном пространстве, на выставке же смотришь на свои работы со стороны, картины живут своей жизнью. Я уже к ним не привязана – вижу их как зритель и как критик, наблюдаю за тем, как на них реагируют посетители. Несколько этих монотипий, большая часть которых сделана за последние полгода специально к этой выставке, я показывала недавно на групповой экспозиции в Тель-Авиве и отзывы публики были очень хорошие. Зеркальный отпечаток монотипий стал для меня “вторым я”, alter ego внутреннего мира. Изнанка краски – это не изнанка мира, а повернутые лицом к публике ощущения. Монотипия – это еще и материал, краски, тактильные ощущения, концепция, которую можно потрогать руками.

– Насколько на ваше творчество и жизнь влияют приключения и случай?
– Достаточно сильно влияют. И еще я собираю людей. Я считаю, что все появляется не случайно. Знакомства, люди вокруг, возможность уцепиться за случайность. Так, случайно, два года назад я со своим старшим сыном поехала путешествовать в Эфиопию, после чего родился цикл гравюр и выставка в Германии. Так же случайно, когда я только приехала в Израиль и жила в Кармиэле, меня познакомили с Рут Даян – вдовой Моше Даяна, тогда еще управлявшей легендарным “Маскитом”. Она пригласила меня участвовать в выставке “Маскита” с моей лаковой миниатюрой, которую я специально изучала перед репатриацией, считая, что это принесет мне заработок, а позже убедила начать выставлять акварели и они были показаны в тель-авивской галерее. Рут Даян – уникальный человек. Она дает мне колоссальное количество энергии, приезжает на все мои выставки – а ведь подружились мы чисто случайно. Мне повезло, что в моем окружении много ярких личностей, общение с ними очень ценно. Мы сами – ведь тоже отражение нашего круга общения. Внутреннее ощущение приходит с личным опытом. А мое творчество еще – и отражение влияния новых техник и новых материалов.

– И мнения тех, кто приходит на выставки?
– У меня много постоянных зрителей, но есть интерес и случайных посетителей – мне часто что-то пишут незнакомые люди, и это очень приятно. Есть вокруг некое любопытство, но я не могу отнести себя к богеме – по характеру и по отношение к происходящему. Меня волнуют и тревожат реальные вещи.

– Еженедельные поездки из Цфата в Тель-Авив – это тоже приключение, предшествовавшее выставке?
– Конечно, иначе бы ее не просто не было. Нужно же делать в жизни рискованные шаги. Начиная авантюру, я никогда не бываю уверена в результате, но, как правило, все затраченные усилия, деньги и время – все возвращается ко мне.

– Насколько созерцательность художника, необходимость побыть в тихом одиночестве, сочетается с вашим рискованным характером?
– Импульсы риска дают мне правильное направление, я интуитивно чувствую, что делать, чтобы не бояться двигаться дальше.

– Как же тогда вы сочетаете импульсивность и интуитивность с педантичностью и обдуманностью техники монотипий и офортов?
– Этот техника изменила мое отношение к творческому процессу, да и к жизни вообще. Техника эта довольно трудоемка и требует большого количества материалов и терпения. Раньше я не была любителем наводить порядок, а сейчас работа с монотипиями меня организовала. И не в последнюю очередь благодаря Тине и Илье Богдановским – также питерским художникам, приехавшим в Израиль в 90-е годы. Илья преподавал в”Бецалеле”, сейчас – в “Авни”, и оба они ведут семинар печати на Альхаризи. Тина и Илья Богдановские стали примечательными фигурами израильского художественного мира, преподавая различные техники графики. Эти уникальные люди обладают редким качеством – они умеют отдавать свои знание и умения с любовью. Сейчас в Доме художника в Тель-Авиве у них есть своя галерея “Авторский принт” и там ежемесячно проводятся выставки участников их мастерской.

– Откуда появился этот импульсивный безумный цвет, сочетание желтого и фиолетового?
– Появился из пустыни. У себя дома я не могу повестить эти работы – слишком они интенсивные, но я должна была дать этому выйти на полотна.

– Музыканты слышат в ваших работах музыку?
– Да, даже в пейзажах. Максим Венгеров купил несколько десятков моих работ. Музыка бывает очень разная, я люблю музыку барокко, но не меньше джаз и этническую музыку, и это тоже есть в работах – есть мягкие пастельных тонов, а есть резкие и звонкие, как в джазе, что отражается и в цвете. Монотипия – это некая провокация моей фантазии, импровизация на тему свободного пятна.

Сайты художницы Маши Орлович:
http://www.mashaorlovich.com
http://printmaking.co.il/catalog.php?id=69

Выставка Маши Орлович “Музыка в линии и пятне” пройдет в Иерусалиме в “Театрон Иерушалаим ” с 22 июня по 22 июля. В день открытия на выставке будут играть Александр Розенблат и другие музыканты, сошедшие с картин.
Часы работы выставки: с воскресенья по четверг с 15.30 до 21.30, по пятницам – с 12.00 до 15.00. По субботам – после исхода субботы и до окончания спектаклей. Вход – свободный.

Маша Хинич