Ури Катценштейн – израильский художник, скульптор, музыкант, реформатор, перформер, создатель музыкальных и звуковых машин. Видео-арт, саунд, эксперименты, трансформации и музыкальные роботы — также неотъемлемые части его искусства. Персональная выставка Катценштейна «Задворки» в Тель-Авивском музее — это мультижанровое путешествие между иудаизмом и научной фантастикой, между прошлым и будущим, и это картина многогранной деятельности Ури Катценштейна от 1980-х годов до наших дней. Деятельности весьма эксцентричной.
Маша ХИНИЧ
Фотографии предоставлены пресс-службой Ури Катценштейна
Катценштейн — один из тех революционных художников, которые нарушают стандарты и стирают границы между различными художественными медиями. Его творческий эксперимент захватывает эмоционально и буквально: зрители становятся неотъемлемой частью его шоу. Ури Катценштейн также преподает, проводит мастер-классы, пишет музыку и периодически выступает на рок-сценах: когда-то в юности в Нью-Йорке это бывало часто, в Израиле — реже, хотя его выступления с «Некамат ха-Трактор» остались в памяти. И еще он придумывает новый алфавит нового языка, который вскоре понадобится человечеству. Вскоре — это в будущем, которое уж наступило. По крайней мере, для Катценштейна – обаятельного провидца-революционера, рутина которого – это неустанно поражать и удивлять. Его персональная ретроспективная выставка «Задворки» в Тель-Авивском музее оказалась настолько удачной, что ее работу продлили до начала октября. Спешите видеть то, что сам Катценштейн называет элегантным перформансом: «Вся наша планета страдает от постравмы. Мы все – вы, я, они – в различной степени пережили те или иные катастрофы, личные или коллективные травмы. Живем в тени их руин в 21 веке, в тени ожидания угрожающей апокалиптической последующей катастрофы. Но я умею превратить все это в изящный перформанс». А также в яркий, немного нагловатый, забавный перформанс. Без чувства юмора сюда лучше не приближаться, особая серьезность не приветствуется, также как и попытки узнать все «как» и «почему». Но, кое-что Ури Катценштейн все-таки объясняет.
— Ури! Что это за иероглифы — еще один язык в каталоге и на подписях к работам? Древнеазиатский забытый шрифт? Что за загадочная письменность?
— Это самый новый язык на планете. Я его разрабатываю с 1999 года – с тех пор, как мне надо было сделать экспонат в виде книги с шрифтом Брайля для слепых. Я придумал соответствие между моими буквами и шрифтом и английским языком. Это пока что альтернативное графическое представление английского языка, но на деле – это язык будущего. Я собираюсь его развивать — и фонетику и грамматику. Вы уже, конечно, вспомнили об эсперанто. Эсперанто был сухим языком, не эмоциональным. А мой язык будет полон новых понятий для чувств, эмоций, страстей, для будущего. Я не имею в виду технологические новшества. Вспомните «Солярис» Тарковского, романы Станислава Лема – великие фантасты писали о чувствах, а не о технологиях. Я напишу на новом языке поэму, сочиню музыку. Песни запоминаются легче, дольше помнятся.
Новый язык – это только один из экспонатов выставки «Задворки» — multi-life show, размещенной в трех залах. В зале на первом этаже музея – черно-белое видео, трансформации лица, тела, речи. В нижнем зале, разделенном на две половины — скульптуры, инсталляции, музыкальные машины-роботы, снова видео – цветной разнофоновый «Шторм». Первая половина – воспоминания. Вторая – настоящее и будущее. Воспоминания – это то, что Катценштейн принес в музей из своей студии в южном Тель-Авиве, воспоминания, сконцентрированные в вещах с заднего двора. Задворки, размещенные с присущей художнику элегантностью на разных уровнях гигантской деревянной этажерки. Что-то осталось за кулисами, а на полках – мир художника за последние 35 лет, множество аксессуаров. Мир, в который с удивлением попали клоны Ури – раскрашенные скульптурные фигуры с лицом самого Катценштейна, ярко и необычно одетые. Андрогинные, эмоционально заряженные и немного тревожные мутирующие клише. Части игры-ритуала в преддверии будущей красивой постапокалиптической реальности. Короткие майки не скрывают того, что у всех них нет пупка. Эту инсталляцию можно обходить по кругу много раз, каждый раз открывая что-то новое.
— Вы правильно подметили – пупка у них нет. Это пришельцы из будущего, попавшие в мир старых вещей и моих воспоминаний. Каждая вещь здесь мне дорога. У каждой — свой рассказ. Из этих рассказов соткана жизнь. Эта выставка – о будущем. А как в будущем будут появляться люди еще неизвестно. Пупка у них не будет, хотя надеюсь, что чувства и эмоции сохранятся. Этот зал не оформлен, как зал классической скульптуры – я не думал о фэн-шуй или икебане. Это рандомальная рутина – моя рутина, моя студия.
— На части экспонатов — ваша кровь. В буквальном смысле: символы на картах этой колоды нарисованы вашей кровью. Так вы передаете свой ДНК потомкам?
— Это провокационная вещь, сделанная в дни молодости в Нью-Йорке, когда я был дерзким шумным реформатором. Шум и какофония для меня были важнее музыки. Мне хотелось кричать, меня распирало от чувств, тело стало одним из моих инструментов, и лучше всего это видно в скульптуре. Но всё это – ни в коем случае, ни нарциссизм. Я использую свое тело, как некий инструмент для выражения своего искусства. А эти карты — моя реакция на окружающий мир. Кровь – это мы, наш внутренний мир, наша приватность, гены, семья. А вокруг — внешний мир: музей, посетители. Это колода – часть тела и часть личности в этом хаотичном нагромождении вещей и экспонатов, в попытке инвентаризации. Можно сказать, что это мой дневник, архив различных периодов работы. Все это – мой творческий инвентарь, вещи из прошлого и связь с будущим. Я уверен, что в будущем вещи выйдут из-под контроля. Мы не сможем ими управлять, контролировать их, а вот чувства и эмоции останутся с нами. Я просто приносил в этот зал вещи из своей студии и расставлял по полкам. Хотел показать свою жизнь, свое движение, как израильского художника… Но, конечно, есть в этом некая интрига, неуловимые элементы игры.
— Вы – на все руки мастер, играли в рок-ансамблях в США и в Израиле, конструируете музыкальных роботов, занимаетесь видео. Мультижанровый, мультидисциплинарный художник. Ваш собственный язык — это смесь знаков из областей скульптуры, видео-арта, музыки, исполнительского искусства, звука.
— Я — гибрид. Большинство моих работ — гибридны, я соединяю различные медиа и подходы. Не просто собираю музыкальный автомат, а исследую то, как музыка может стать визуальной. Я исследую отношения между человеком и машиной в контексте современной культуры. Звуки и музыка связаны с движением, и поэтому являются прекрасным средством для передачи идей, для дискуссии, для видения общего и конкретного, личного. Это выставка для меня – возможность дистанцироваться от самого себя, посмотреть на себя со стороны, ведь я физически присутствую в каждом экспонате. Телесность — одно из центральных понятий этой выставки, как и музыка.
Творчество Ури Катценшейтна – это artmaking. Цвет, материя, форма и звук, создающие новый визуальный язык, новый метафорический мир со слоями от юмора до угрозы. Центральная ось этого гибкого модульного мира — человек, тело, психологические эффекты. И немного робототехники, движения между прошлым и будущим. Его кинетические скульптуры в режиме реального времени воспроизводят музыку без вмешательства человека. Его перформансы, шоу и выставки – театральны, со своей драматургией и музыкой, с искусно и искусственно созданными неожиданными ситуациями, вкрапленными абсурдными символами. Ури Катценштейн легко переходит из жанра в жанр, создавая «мультисенсорное» зрелище. Он отменяет демаркационную линию между «я» и «другой», между «объектом» и «субъектом», «зрителем» и «экспонатом». Публика становится частью театрального замысла, его шоу. В этой выставке — динамика метафоричного воображаемого мира, где звуки можно увидеть, а скульптуры услышать. Зрителей приглашают к участию в экстриме, в переживаниях, в приключениях на пути в будущее, в мир, показанный в третьем зале, где сделанные из бронзы скульптуры покрашены густо-серой, а огромный бюст, вырастающий из земли — ярко-алой «промышленными» красками и походят на пластиковых кукол. И где проецируется на стене видео «Шторм» о мире вещей – мире, где людей уже нет, а вот вещи путешествуют, как планеты в разноцветной вселенной, плавучие структуры, островки в ролевой игре. Вещи, потерявшие в бур своих хозяев и потому первоначальный смысл и предназначение. Эти образы, эти предметы очень походят на вереницу растерявшихся в погоне за призрачным людей в круговой концепции времени в мире плывущем, хаотичном и провокационном. У каждого — свой маршрут, своя дорога.
Катценштейн балансирует между «странным» « и «привычным», между рутиной и соблазном, между интимностью и идентификацией. Он экспериментирует, играет с чувствами и создает альтернативу существующему положению вещей. У Ури Катценштейна своя уникальная ниша в израильском искусстве. Он известен, но его работы, сочетающие фэнтези, грезы, технологии, современную эстетику и социальные интерпретации — не коммерческие. А в своих «звуковых произведениях» он смешивает хасидские песни, классику, поп, рок, электронную музыку, старые израильские песни и свои авторские сочинения. Преобразует и манипулирует, будучи столь щедрым на нюансы творчества и столь точным в балансе между стилями. Собственно говоря, у Ури Катценштейна стиля нет. Есть – сам Ури Катценштейн и будущее. Стиль требует определенных границ, у а Катценштейна невозможно угадать, что он придумает в следующий раз.
******
Ури Катценштейн родился в Тель-Авиве в 1951 году. Он — единственный сын у своих родителей, успевших сбежать из Германии до Катастрофы. Посещал художественную школу в Тель-Авиве. В юности играл на музыкальных инструментах и участвовал в нескольких музыкальных коллективах. В армии был санитаром, воевал в Войну Судного дня, был контужен. В 1972 году учился в течение года в Академии скульптуры в Милане, но вернулся в Израиль. В середине 1970-х уехал изучать искусство в Сан-Франциско, позже перебрался в Нью-Йорк, где стал весьма заметной фигурой в мире авангардного искусства, в междисциплинарном художественном пространстве, играл в группе BonTon, выступал под именем Йом Гагатци. В 1985 году он вернулся в Израиль, выступал с музыкантом Ноамом Галеви в рок-операх «Мидас» и «Самара» Хилеля Миттельпункта группы «Некамат ха-Трактор». В 2001 году Катценштейн представлял Израиль на Венецианском биеннале серией раскрашенных бронзовых статуэток – клонов художника в движении. На биеналле в Буэнос-Айресе в 2003 году он был награжден первой премией. В России он выставлялся несколько раз– в начале 1990-х в Москве, через несколько в Санкт-Петербург, там же – в 2003-м году на международной выставке видео в Русском музее. В Израиле его крупная персональная выставка «Послание» проходила в Музее Израиля в Иерусалиме в 1993 году — там в основном были представлены странные гибридные машины. В различных галереях его шоу устраиваются постоянно. Сегодня Ури Катценштейн работает в Тель-Авиве и преподает скульптуру в Хайфском Университете.
Куратор выставки Ури Катценштейна «Задворки» – Варда Штейнлауф. Выставка продлится до 5 октября 2015 года.
Часы работы Тель-Авивского музея искусств: воскресенье – закрыто; понедельник, среда, суббота – с 10-00 до 18-00; вторник, четверг – с 10-00 до 21-00; пятница – с 10-00 до 14-00. Сайт музея — http://www.tamuseum.org.il
Страница Ури Катценштейна на сайте современного искусства Pinzeta-art — http://pinzeta-art.com/?cat=2&p=99
Leave a Reply
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
