Говорят, что в работах Роджера Баллена смешались фантазия и реальность. Пожалуй, в них смешались подсознание и ирреальность. В пятницу, 9 ноября, в Тель-Авивском музее искусств открылась выставка “Документальная фикция” – выставка фотографий Роджера Баллена – фотографа-рассказчика, экстравагантного классика, мистификатора, эскаписта, “последнего” из приверженцев черно-белой минималистской фотографии, по образованию психолога, геолога и экономиста, родившегося в США, последние 30 лет живущего в ЮАР, художника и гражданина Галактики, как он сам себя определяет, отшельника и затворника, чуть ли не силком затянутого в галереи и музейные залы. Его работы – это аллегории пережитого опыта и сюрреалистические представления о человеческой сущности. Отличить правду от вымысла в работах Баллена практически невозможно, да и ни к чему.

Он фотографирует уже лет 50. Свои снимки собирает не в альбомы, а в книги-рассказы, первая из которых вышла в конце 1970-х как результат наблюдений за человечеством во время шестилетнего путешествия по миру автостопом – от Стамбула до Кейптауна с заездом в Новую Гвинею. В 1982 году Баллен поселился в Йоганесбурге в Южной Африке, работал геологом и консультантом в горно-рудной отрасли. Параллельно начал серьезно заниматься фотографией.

Всего он сфотографировал-собрал уже 10 книг. Каждая его фотография – это рассказ о месте, о человеке, о его окружении. На деле, это рассказы о самом Баллена, ведь все мы – отражение внешнего. Очень страшные рассказы-страшилки, притягивающие тем, что принято называть эстетикой уродства, а также едва ли не барабанным “громким” ритмом кадра, тончайшей композицией, продуманной режиссурой. В последнее десятилетие Баллен, занимавшийся поначалу фотодокументалистикой, перешел к постановочной фотографии, находя своих героев в основном среди белых отщепенцев, люмпенов на сельских задворках Южной Африки, отбросов общества, больных людей. Называет он себя художником неприглядных сторон существования, вымирающей реальности, иногда – скульптором, и все реже – просто фотографом. Социальная фотокритика перетекла в художественные метафоры.

Фотографии Баллена притягивают своим композиционным совершенством и отталкивают диковатым содержанием. Их так и рассматривают – подходят по несколько раз, отворачиваются и приближаются снова. “Я показываю реальную Африку, а не голливудские декорации, – сказал Роджер Баллен на встрече с журналистами перед открытием выставки. – Показываю настоящий мир, про который люди забыли, потому что так легче, ведь мир – очень жесток. Мир бедной белой Африки, ночлежек, настоящий мир. Про этих людей забыли, а они продолжают жить – про них никто не знает, никто не помогает. Иногда я плачу им деньги за съемку, поддерживаю как могу. Они меня ждут, пишут письма. Возможно, мои фотографии и книги им также помогут. Я знаю, что в моих работах чувствуется ощущение фундаментального слома и упадка. Живем ли мы в мире хаоса или порядка – вот что я пытаюсь понять”.

В Тель-Авив Роджер Баллен прилетел из Санкт-Петербурга, где в конце октября также открылась его выставка. Когда он рассказывает о своей работе, то все еще удивляется настигшей его мировой славе. Свои снимки он делал не для музеев, не для галерей, а просто потому что ему нравилось фотографировать – одной и той же камерой уже 30 лет. Баллен сам проявляет свои снимки – никакого фотошопа, никаких обработок изображения, но в последние годы все больше склонен к сюрреалистической манере подтасовывания фактов, манипулированию действительностью, благодаря чему в кадр попадает “нужный” рисунок, скрученная удивительным узором проволока, скульптура из газетной бумаги, диковинное животное (“Я легко лажу с животными, наверное в будущей жизни стану каким-нибудь зверьком”), или удивительный человек – человечек – люди, спокойно взирающих с черно-белых отпечатков на неспокойных посетителей музея. Может нам – посетителям – должно быть стыдно за свое безбедное сытое существование? Мы наслаждаемся созерцанием этих работ или ужасаемся увиденному? Эти фотографии, черно-белые рассказы сделают нас лучше или хуже?

“Чем больше я фотографирую, тем больше прихожу к выводу, что все эти снимки – обо мне самом – говорит Баллен, – о моем мире, о моем способе видения. О том, КАК я вижу, а не о том, ЧТО я вижу”. 30 лет назад он не искал сюжеты. Ездил с геологоразведочными экспедициями по Южной Африке и фотографировал просто потому, что любил фотографировать с детства. В своей беседе с журналистами он ставит рядом слова mine – шахта и mind – ум, рассудок, объясняя, что в его фотографиях, как в геологоразведочной шахте – множество слоев, и понимать их надо, внимая разумом. Скажем так: надо быть немного философом-интеллектуалом, чтобы уберечь себя от штампов восприятия, уметь смотреть сквозь стены и слои. “Я не политик и не культуролог, – говорит Баллен. – Я просто один из последних, из тех кто занимается черно-белой фотографией. Мои работы – это мой способ видеть. В них есть многослойность, подоплека, но все это – я сам и мое искусство. К тому же я обсессивен во всем, что касается формы и композиции. Я считаю, что цель искусства – отражения и связи, возможность показать влияние места на наше восприятие. Меня часто спрашивают, правдивы ли мои фотографии? А что такое правда и что такое фотография? Мои фотографии – это метафора, а метафора ныне позабыта, а ведь это важный критерий, чтобы отделить истинное искусство от неистинного. Для меня очень важно показать то, что имеет глубокий внутренний смысл. Я думаю, что когда я занимался геологией, я ощущал это стремление проникнуть внутрь, понять то, что залегает на глубине, то таинственное и двусмысленное, что скрыто от глаз”.

Африка на фотографиях Роберта Баллена агонизирует в пароксизме, разлагается. Серые стены зала современной фотографии в Тель-Авивском музее оттеняют этот черно-белый портрет общества, уникальную связь пространства, объекта искусства, человеческих отношений. “Отношения между людьми никогда не меняются. Так что надо только найти самих людей. Я просто иду по улице и вижу своих персонажей. Реальность ведь у каждого своя. Моя насыщена такими странными людьми. Но вот самое важное и глубокое послание фотографии человеку: в мире нет ничего постоянного. Снимая, вы замораживаете время, и в каждую секунду все в нем другое”.

На выставке “Документальная фикция” Баллен представил работы из пяти серий, частью еще не завершенных: от первых чисто портретных до поздних, где конкретность уступает место сюрреализму. Выставка его устраивается в Израиле впервые. А сам Баллен впервые побывал в Израиле еще в 1974-м году – па пути из США в Африку, когда он путешествовал автостопом, побывав тогда же и в Египте. В Израиль он попал не случайно – дедушка и бабушка его были евреями – выходцами из России.

Роджера Баллен закончил университет Беркли, а в 1973 году отправился в свое длительное путешествие, итогом которого стала его первая книга фоторассказов “Отрочество” (Boyhood, 1979). Эта и следующие его книги – “Маленькие города Южной Африки” (Dorps: Small Towns of South Africa, 1986) и “Деревни Южной Африки” (Platteland: Images from Rural South Africa, 1994) – хотя и несут уже в себе оттенки ирреальности, еще укладываются в рамки определения “уличной фотографии” – той, что была свойственна фотографам “Магнума”, где мать Баллена работал бильд-редактором, а ее сын в детстве общался с классиками фотографии 20 века. Позже Эдриенн Баллен стала владелицей фото-галереи в Нью-Йорке, но настояла на том, чтобы Роджер получил “нормальную специальность”, что он и сделал трижды, получив три диплома. Так что в момент работы над “Городами” и “Деревнями” основным занятием Баллена была не фотография, а разведка полезных ископаемых.

Вышедшая в 2001 году книга “Задворки” (Outland, 2001) были признана “Лучшим фотоальбомом года” на PhotoEspaña и принесли Баллену несколько престижных наград и международную славу. В 2002 году Баллену было присвоено звание Фотографа Года Rencontres d’ Arles. Его работы находятся во многих значимых частных и государственных коллекциях мира, в том числе в Бруклинском музее в Нью-Йорке, Центре Жоржа Помпиду в Париже, Художественном музее в Йоханнесбурге, Музее Искусства Лос-Анджелеса; Музее изящных искусств в Хьюстоне и Музее современного искусства в Нью-Йорке.

В “Задворках” и в последовавших книгах “Страна теней” (Shadow Chamber, 2005) и “Ночлежка” (Boarding House, 2009), Баллен все более уходит в сюрреализм и в театр абсурда, исследуя дно жизни – реальную ночлежку в пригородах Йоханнесбурга и ее обитателей – асоциальных типов. Странные образы в сюрреалистическом тумане рисунков и подтеков теней и животных, копание в отбросах. В последние годы Баллен начал использовать графику, живопись, коллаж и скульптуру для создания работ, объединяющих различные жанры и техники.
Его герои могут быть полностью равнодушными к съемке, а могут быть и полноправными соучастниками, драматическими актерами. Иногда Баллен делает сотни кадров одной “постановки”, а иногда ему достаточно одного снимка. “Я сам не знаю заранее, что увижу на фотографиях до того, как я их проявлю. Мне самой интересно, какой из них получится рассказ” – добавляет Баллен.

Из интервью Роджера Баллена куратору журнала Lens Culture Джимми Касперу – http://www.lensculture.com/ballen.html (взято здесь – http://visually-alert.tumblr.com/post/6824030466).

– Вы можете немного рассказать о том, как вы нашли свой собственный визуальный язык?
– В начале восьмидесятых я провел около пяти лет, работая в южноафриканских маленьких городках и селениях. Я заходил к людям в дома – а до этого я всегда работал снаружи – и во многих домах я обнаруживал вещи, те, которые позже появились на моих снимках: проволоку, отметки на стенах, трещины. Все те объекты, которые я позже начал использовать. Чучела животных, тряпки, крюки. Можно сказать, что то, что пришло позже, то, что вы видите на моих более поздних снимках, было связано с тем, что я увидел тогда, в Южной Африке. До этого я делал один проект – Platteland (“Деревни”), и во время работы над ним преимущественно общался с белыми людьми, которые были маргиналами, отщепенцами. Они жили в деревнях под гнетом страха и муки. Они были изгнаны из общества. После я делал книгу Outland (“Задворки”), и это был поворотный момент для меня, я впервые начал взаимодействовать с объектами съемки, до этого я никогда не вступал с ними во взаимоотношения, у нас не было контакта. Я почти не общался с ними, они просто стояли или сидели в своих комнатах, пока я их снимал. Но при работе над Outland я начал создавать какие-то ситуации вместе с людьми, вовлекать их в процесс, и от этого, конечно, было страшно. В какой-то момент работы над книгой я начал воспринимать себя как художника, не просто фотографа. В этих фотографиях видно взаимодействие объектов, связь между ними, движение, жизнь. Каждый раз, как я делал снимок, я как будто открывал новый смысл. И в результате я выбирал тот кадр, в котором было сконцентрировано все самое пронзительное, точное, напряженное. Это именно те снимки, которые мне нужны.

Я воспринимаю людей и то, что происходит у них внутри, и передаю это. Вы трансформируете эту реальность в зависимости от того, кем вы являетесь. И это именно то, что люди не понимают в фотографии. Они думают, что камера объективна, но это то же самое, что сказать, что карандаш в руке у художника объективен. Художник интерпретирует реальность и фотограф занимается тем же.

– Вы когда-нибудь изучали театральное ремесло или другие искусства?
– Нет, у меня три диплома, диплом бакалавра в психологии, диплом магистра в геологии и разработке недр, и один в экономике. Я никогда не занимался фотографией. Моя мать работала в “Магнум” бильд-редактором, и когда я был мальчиком, то был знаком с Кертешем, Штайхеном, Брессоном. Я вырос в фото-мире. В шестидесятых все было на подъеме, и я оказался вовлеченным в эти события. Люди, которые работали тогда по всему миру, приходили к нам в дом; моя мать была страстно увлечена фотографией, и вот так получилось, что еще ребенком у меня проявился интерес к фотографии. И к тому времени, как мне исполнилось восемнадцать, я уже был очарован фотографией около десяти-пятнадцати лет, смотря на нее, слушая разговоры о ней. Я помню, когда я заканчивал школу, мать купила мне мою первую камеру Никон, это чувство, которое невозможно забыть — то, как я пытаюсь делать первые снимки. Мне казалось, что это полная свобода, это была магия. Я был покорен с самого первого дня. Перед этим я пробовал делать снимки, но когда у меня появилась эта камера, я начал исследовать мир. В некотором смысле я уже тогда был отчасти художником.

Я не продал ни одного снимка до тех пор, пока мне не исполнилось пятьдесят, а к тому моменту я занимался фотографией уже около тридцати пяти лет. Я жил и до сих пор живу очень уединенно, и на меня никогда не оказывало никакого влияния то, что делали другие люди, то, что происходило в арт-галереях. Я просто работал для себя, руководствуясь своими принципами, и меня не беспокоили ни новые тенденции, ни то, что продавалось в тот или иной момент. Это не оказывало влияния на мое развитие. Я никогда не занимался коммерческой фотографией. У меня была работа, и я никогда не рассматривал фотографию как что-то, чем можно зарабатывать деньги или как что-то большее, чем занятие, которое приносит мне удовольствие. Я всегда работал сам по себе, занимаясь изысканиями в Южной Африке.

– В фотографии вы должны соединять внутреннее и внешнее, превращать их в единое целое.
– Я работаю в жестоких местах, Южная Африка это очень жестокий континент. жизнь очень и очень жестока. Общество отвергает этот факт просто для того, чтобы нормально функционировать. Так, для того, чтобы осуществить проект “Ночлежка” я выбрал старый трехэтажный заброшенный склад, в котором нашли свой приют разные маргинальные личности, использовал его как основу для декораций. Но этот проект – не история о городском “дне”, а фотографическое и психологическое исследование себя с использованием привычного материала, техники и декораций. Без меня этих фотографий бы не было. Мои фотографии отражают мой внутренний мир. Если вы и я сфотографируем одного и того же человека, то получим две совершенно разные фотографии. Я больше не снимаю лица – они слишком притягивают взгляд. Ведь мои фотографии не только про людей. Я вынуждаю зрителя внимательно рассматривать всю фотографию. Мои фотографии стали более абстрактными, более похожи на картины, чем на фотографии.

Выставка Роджера Баллена “Документальная фикция” продлится до марта 2013 года.
Сайт Роджера Баллена – http://www.rogerballen.com
Сайт Тель-Авивского музея – http://www.tamuseum.com

Маша Хинич. Фото предоставлено пресс-службой Тель-Авивского музея