Интервью

Александр Цыпкин говорит, обещает и объясняет: «У меня нет священного трепета перед тем, что я делаю»

By Masha Hinich

Posted on 27.08.2017

Месяц я гонялась (в сети) за одной из модных литературных фигур Москвы. И, небезуспешно. Интервью все-таки состоялось – в несколько заходов. Спрошено было много, сказано – еще больше, а недосказанное можно будет услышать в конце сентября, когда Александр Цыпкин и Константин Хабенский прочитают и представят в Тель-Авиве беспринципные рассказы из цикла «Женщины непреклонного возраста».

– Саша! Цыпкин! Вы неуловимы!
– Неуловим, потому что занят кино. Занимает все время – свободное и несвободное тоже.

– А что за кино, позвольте полюбопытствовать…
– Пока не могу сказать всего, но это будут два короткометражных фильма, один с Максимом Матвеевым. Кино про историю в гостиничном номере, по одному из моих рассказов – «Утренний секс», который будет читать в Израиле Константин Хабенский.

– Вы уже и в кино. Это логичное следствие вашей популярности и известности? Вы стали знамениты?

– Есть условная популярность, находящаяся внутри сообщества социальных сетей. А знаменитость, как сказал мне однажды Маргулис, это когда тебя в ЖЭКе пропускают без очереди. Меня пока без очереди не пропускают. Да, меня узнают иногда на улицах и, когда я в поезде Москва-Петербург иду в вагон-ресторан, то два-три человека мне кивнут, и я понимаю, что они меня узнали. Такого, чтобы я проснулся знаменитым, пока не было. А популярность накапливается… И благодаря ролику, где мои рассказы читает Данила Козловский, и еще не вышедшему фильму – проекту Анны Меликян «Про любовь только для взрослых», к которому я писал сценарий. Важно отметить, что это именно проект Анны Меликян, а новеллы из этого фильма снимали разные режиссеры: мою – Резо Гигинеишвили.

У известности есть плюсы и минусы. Есть сугубо тщеславные плюсы – тебе нравится, когда тебя узнают, к тебе доброжелательное отношение, особенно в России, когда известность в значительной степени меняет отношение к человеку. Не случайно мы все прислушиваемся к высказываниям звезд кино о политике, хотя их понимание политических проблем не меньше и не больше, чем у любого обывателя. Есть плюсы финансовые, потому что стало проще продавать билеты на концерты и выступления. Минусы тоже есть: в ночном клубе уже нельзя напиться, залезть на стойку бара и танцевать.

Александр Цыпкин

– Известность мешает анонимности.

– Мешает и отнимает время. Много людей пишут мне личные сообщения, хотят общаться и рассказывают, какие мои комплексы чувствуются в моих рассказах. Начинаешь думать – неужели все пошли в психологи? Хотя на хорошие приятные письма, я стараюсь отвечать.

– Вы полностью перешли в литературную деятельность, перестали заниматься пиаром, или пиар вошел в плоть и в кровь?

– Я продолжаю заниматься консалтингом в области пиара, но самое главное, что я очень много занимаюсь собственным пиаром. Я собственный пиарщик и сопродюсер всего, что я делаю, выполняю огромный массив административной работы – организация гастролей, съемок, продажи билетов, пиар, работа с актерами. Само литературное творчество занимает не больше десяти процентов моего времени. Сегодня многие писатели ушли в шоу-бизнес: встреча писателя с читателями, это не что иное, как шоу-бизнес. Основные деньги писатели зарабатывают не писательским трудом, а встречами, сценариями, ну и что-то книгами.

-Что такое мода в литературе и есть ли она вообще? И что такое мода на устные рассказы? Люди предпочитают не читать, а слушать? В чем дело – в лени или в изменившемся мышлении?
– Мода в литературе ничем не отличается от моды в других отраслях человеческой деятельности. Что-то вдруг становится популярным и всем хочется узнать, что это такое. У любой моды есть главный недостаток – она проходит. Поэтому модный писатель – это рискованная позиция и безопасней заниматься классическим сочинительством. Но я к этому спокойно отношусь, потому что в целом все, что я делаю, носит для меня временный характер. Я не собирался заниматься литературной деятельностью. Надоест – не буду этого делать, буду заниматься чем-то другим.

Что же касается коротких вещей… Мы все перешли на сжатую информацию и не готовы читать больше, чем один экран. Когда я пишу, то понимаю, что в конце экрана должна быть смысловая «зацепка».

– Важна даже последняя строчка экрана, чтобы было ради чего нажать стрелочку и перейти дальше?

– Да – и это надо учитывать. Что касается видео-формата, то мало кто ожидал, что людям будет интересно смотреть, как читают рассказы. Но видео-формат хорош тем, что смотришь кино прямо у себя в телефоне. А вот что удивило – то, что публика пошла в театр, чтобы слушать, как читают рассказы. Этого не ожидал никто, и это сработало.

– Как вы говорите, мышление наше изменилось, стало мозаичным. Но то, как мыслит женщина, остается вечным. Настоящая женщина всегда непреклонна – с годовалого возраста и с того момента, как утром открывает глаза. Самые настоящие – еще до того, как открыли глаза. О ком все-таки пишете вы – кто они, ваши героини? Они счастливы или несчастны? Они непреклонны или беспринципны? Или беспринцЫпны?

– Человек не может все время быть либо счастливым, либо несчастным. Но мои герои – люди, которые хотят быть счастливыми. Очень мало людей хотят быть счастливыми. Многие люди предпочитают находиться в состоянии несчастья, они просто об этом не знают, живут очень грустной тяжелой жизнью, иногда даже находят удовольствие в своих бедствиях. Мои же герои пытаются в любой ситуации найти что-то веселое, смешное, яркое, чувственное, какая бы драма с ними не разыгрывалась. И рассказы мои так написаны. А мои героини – женщины с чувством собственного достоинства, понимающие, как устроен мир, знающие, что у мужчин есть пороки и слабости. У них есть четкое понимание кодекса своего достоинства, того, на что они готовы закрыть глаза, а на что нет. Это точно не ханжи и точно женщины с прекрасным чувством юмора.

– Не ханжа с прекрасным чувством юмора уже должна быть счастливой женщиной.

– Это правда.

– Еврейская тема – для нас в Израиле трепетна и почти что табу. Но ходят слухи, что в Израиле вы и Константин Хабенский прочитаете ваши новые рассказы именно на еврейские темы. Пожалуйста, намек… Лучше два или три…

– Я изобрел классификацию евреев. Евреи делятся на х-евреев – это те, кто евреи по папе, и пи-евреев – евреи по маме. Я х-еврей, по папе. У нас есть обычная программа, которую мы читали в Германии, в Америке и в ней есть два еврейских рассказа. Один рассказ – очень трогательный, про переживания уезжавших в 1970-е годы. Второй рассказ называется «Это будет нетрудно, это по любви» и это насмешка над еврейской скупостью в сочетании с развратностью еврейских мужчин. И я смеюсь над собой тоже, потому что считаю, что имею на это право, потому что я еврей. И над русскими тоже смеюсь, и над собой.

Александр Цыпкин

– В вас когда-нибудь кидали помидорами узнанные типажи, или чувство юмора и здравого смысла все-таки преобладает в зрительном зале? А если кидают – то не безопаснее ли оставаться в сети, откуда, собственно говоря, вы и «вынырнули» в большую литературу?

– Я не боюсь ни помидоров, ни их отсутствия. Для меня все это приключение, я могу завтра все это прекратить и вообще заняться чем-то другим. Я отношусь к этому очень несерьезно, хотя я серьезно выполняю свою работу и готовлюсь к концертам. За большие деньги готов, чтобы в меня кидали помидоры любого размера.

– Прагматичный подход…

– Я человек коммерческий, поэтому кидайте помидоры, главное, если за ними вы кидаете пачку долларов. Что касается реакции зала… В одном из моих рассказов есть такой момент: человек, которому любовница говорит: «если бы ты меня любил, деньги не брала бы», начинает изображать любовь. Несколько раз я читал этот рассказ и смотрел на людей в зале, которые понимали, что этот рассказ про них. И они смеялись громче всех. Может, на мое счастье, мои герои обладают большим уровнем самоиронии.

– Описывать в лоб своих друзей и знакомых не есть хорошо. Могут обидеться.

– Это их проблемы. Тем более что в лоб я никогда не описываю. Мои истории могли случиться, прежде всего, со мной. Ничьи тайны я общественным достоянием не делаю, никого не выставляю на посмешище. Я начинаю каждую свою программу с одного и того же рассказа. И в этом рассказе задаю такую высокую степень самоиронии, что все остальное уже будет слабее. Над собой я смеюсь гораздо больше, чем над другими.

Не надо никого побеждать. Не надо делать из жизни борьбу. В какой-то момент нужно обойти гору. Мы создаем себе кучу препятствий и начинаем их героически преодолевать, хотя это никому не нужно.

– Константин Хабенский (а также Данила Козловский и Николай Фоменко ) и вы – как вы обрели другу друга? Кто кого нашел? Совместные чаепития, со-чтения – идея ваша или продюсеров?

– Это абсолютно моя идея, в ней сочетаются творчество и рациональный расчет. Когда я выпустил свою книгу, то сразу же собрал своих друзей в театре и прочитал им рассказы. Думал, что я гениальный чтец. А мне сказали: «Слушай, рассказы прекрасные, а читаешь ужасно. Давай, все-таки будут читать актеры». Я тут же пошел плакать и в слезах меня увидел Данила Козловский…

– Вы очень артистично плакали?

– Да, конечно. Говорю: всё плохо, жизнь не удалась. Почему, – спрашивает он, – жизнь не удалась? Потому что я написал хорошие рассказы, а читаю их плохо. Давай, – говорит он, – ты только перестань плакать, а я прочитаю твой рассказ. Я говорю – правда, что ли? Да – отвечает Козловский, – правда, я дедушка Мороз. И я перестал плакать, мы снова собрали моих друзей, и Данила Козловский прочитал мой рассказ «Томатный сок».

– Случай на вас наткнулся в правильное время…

– …И в правильном месте – в Петербурге, где я уже длительное время нахожусь в тусовочной жизни и хорошо знаю Малый драматический театр. Поэтому рассказать и показать было не так сложно, а вот то, что рассказы понравились – другой вопрос. Потом вышла аудиокнига, где мои рассказы записали много известных и интересных актеров, в том числе Петр Семак – народный артист России. Что касается Константина Хабенского, лет десять назад я брал у него интервью и знал его агента. Как-то одна крупная компания спросила: а нельзя ли собрать наших клиентов и устроить такой театр, где вы и, допустим, Константин Юрьевич читал бы ваши рассказы? Я предложил рассказы его агенту, он показал Хабенскому, тот сказал «Почему нет?» и мы сделали театральный проект на 300 человек. После этого он был выставлен в сети, более миллиона человек его посмотрело, и появилась идея выступить в театре уже перед зрителями в Москве. И после этого мы выступили уже в десяти городах за короткий промежуток времени.

– А что с вашими сценариями? Каждый рассказ – готовое кино…

– Ничего еще не снято. Ко мне действительно обратились режиссер и продюсеры с идеей либо написать сценарий, либо написать сценарий по моим рассказам. И пока из реализованного – один короткометражный фильм, который снял Резо Гигинеишвили. Фильм называется «Вдовушки» для проекта Светланы Бондарчук для фестиваля «Экшен». Это проект, в рамках которого ведущие российские режиссеры снимают короткометражные фильмы, а на фестивале их покупают состоятельные люди. И вот наш фильм по сборам был вторым из двадцати, и за 8 миллионов рублей был продан на аукционе. Идея была не моя, я делал сценарий по идее, которую мне принес Резо.
Следующий момент таков: Анна Меликян сняла фильм «Про любовь», получила все призы за этот фильм. Решила снять второй фильм, где она является продюсером. В этом альманахе одна из пяти новелл моя, но идея тоже не моя, а Анны Меликян, с которой мы совместно написали сценарий. Так вот этот фильм, в котором только одна моя новелла, да и то совместно с Аней, выходит первого сентября. Пока на этом всё.

– Вы сами себя отнюдь не кокетливо, а серьезно, называете пиар-консультантом, а не писателем. Но вы еще и глубокий журналист, автор десятков интервью. Банальный вопрос: существует ли некая внутренняя грань, некая дверка в голове: до нее вы – легковесный шутник пи-арщик, за ней, в глубине – страдающий писатель. Хотя, наверное, само понятия творческих страданий отмерло? Разделяете ли вы свое сознание: до этой грани пиарщик, за ней – писатель?

– Я даже не задумываюсь над этим, просто есть задачи, которые я выполняю. У меня высокий уровень вовлеченности и в ту, и в другую работу, одинаковый уровень переживаний. В русском языке слово «пиар» имеет негативную коннотацию. Но вот, пример: была задача придумать пиар-акцию о профилактике рака. Не до легковесности. В итоге был написан рассказ по реальной истории. Задача рассказа была абсолютно пиарная. Для того чтобы пропиарить идею профилактики рака, пришлось включить все, что в душе есть и написать этот рассказ. Он набрал в сети очень много просмотров, читал я его сам на вечеринке в Михайловском театре в рамках открытия Экономического форума. И когда ты читаешь этот рассказ и видишь, что у людей глаза на мокром месте, то понимаешь, что кто-то после этого пойдет и проверится. Рассказ называется «Список Феди». Этот же рассказ читал Константин Хабенский, потому что он поддерживает фонд, занимающийся оплатой и поддержкой лечения детей с онкологическими заболеваниями головного мозга. Это колоссальная работа и он уже спас около 200 человек.

Важно другое – у меня нет священного трепета перед тем, что я делаю. Есть сакральные писатели, а я к писательству очень легко отношусь.

– Вы начинали с сетевой литературы – дайте дельный совет: что такое хорошо и что такое плохо в сети. Многие увлеклись сетевой литературой. Из блогеров вырастают писатели, но не из всех. Как из популярного блогера получается популярный писатель?

– Я не вижу разницы. Любой популярный блогер, который издает книжку, становится популярным писателем. Человек пишет текст, этот текст становится популярным. Сегодня нет разницы между писателем и блогером, но остается вопрос качества. Есть писатели, которые пишут бездарные тексты, которые блогосфера не потерпела бы. Потому что блогосфера жестче из-за мгновенной реакции. Что значит писатель? Ты написал книжку, пришел в издательство, договорился каким-то образом об издании – и поставил книгу на полку. И дальше сидишь дома, говоришь «я писатель, вот книжка, вот магазин», и люди ее даже покупают. Но ты не получаешь сразу в свой почтовый ящик письмо о том, что все это полная муть.

– Блогосфера непримирима, она всегда с нами, мы не можем от нее отключиться…

– Ну да, моментально, лайки, репосты. Поэтому на сегодняшний момент разницы между блогером и писателем не вижу. Можно, в принципе, и не выходить из блогосферы. Просто это осталось традицией: если у тебя нет книжки на полке, то ты не писатель. И я тоже попался на этот крючок, мне захотелось иметь бумажную книжку. Откуда взялась идея книги? Я человек очень жадный. И я понял – пишу я пост, смешной, замечательный, популярный. Один день это помнят, а потом забыли. Когда я понял, что таких постов у меня тридцать, тогда и решил все это собрать, издать книжку и продать ее. А потом снять кино. А потом сделать пьесу. А потом прочитать со сцены. И один и тот же пост я использую пять-шесть раз.

– Отличная идея. Почему так не делают все остальные?

– И, слава богу. Единственное, что мне помогло, что я уже был популярен в сети. Степень моей популярности на момент выхода книги оценить сложно, но какое-то количество людей меня знало. Блогосфера – это короткие произведения. Если ты пишешь роман, тебе сложно его написать, основываясь на деятельности в блогосфере. А большой писатель, это все-таки создатель целого мира, и здесь отличие от блогосферы есть. Блоги это чаще всего не соединенные между собой главы действия, журналистского расследования. Это текст в рамках поста.

– Вы и ваш лирический герой, тот самый голос «автора» – вы часто спорите или мирно разрешаете проблемы? Ощущение, что вы полностью слились и поэтому ваш дуэт хорошо слышно.

– Не надо все усложнять, я даже не анализирую это, просто сел и написал. Если у тебя нет серьезной шизофрении, то тогда ты вряд ли споришь внутри своей головы. Вот у меня сейчас запустился канал в «Телеграмме», вот там второе «я». Я пишу от имени шизофреника, находящегося в больнице, поехавшего на теме патриотизма, здорового образа жизни и духовных скреп. Но это очевидный мною придуманный сатирический образ. Всем понятно, что это сатира. А так у меня есть рассказы от первого лица и не от первого лица. Я не страдаю творческими потугами, попыткам осмысления. У меня в голове столько идей! Если время есть, я сяду и напишу.

– Можете ли вы сказать, на основе ваших встреч с читателями, реакций в блогосфере – какие книги нужны сегодня, что современный человек ищет в литературе? Казалось бы, все уже написано и не раз?

– Я, честно говоря, об этом не задумывался. Кто-то ищет развлечения, кто-то ответы на вопросы, которые у него есть, кто-то оправдание себе, своим действиям. Кто-то ищет активную жизнь, которая ему не нравится. Я вообще не верю, что человек сильно изменился со времен Римской империи, и что изменилось его отношение к литературе. Просто появились кино и картинки и вместо того, чтобы убивать людей на гладиаторских боях, человек идет в кинотеатр и там все это смотрит. А театр был всю жизнь, во все время. У кого какие вопросы есть, тот те и задает.

Линк на видео: https://www.youtube.com/watch?v=XISAgTU0rjM