Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Верхнее фото: @ ALIKHAN

Известный композитор и математик с докторской степенью Алексей Шор, являющийся композитором-резидентом Мальтийской Филармонической Академии и Государственного симфонического оркестра Армении, – самый необычный человек, пишущий музыку в наши дни. Потому что он не заигрывает с атональностью, музыка его мелодична и красива, она возвращает к классическим истокам, исполнять и слушать ее очень комфортно. Оттого звучит она в лучших концертных залах мира, и играют ее звезды мирового классического искусства – так много, что всех не перечесть. 

Наше интервью с Алексеем Шором состоялось в преддверии осеннего музыкального фестиваля в Тель-Авиве и Иерусалиме «Wandering music stars», чью афишу опять-таки украшают звездные имена; музыка Шора прозвучит в исполнении Шломо Минца, Александра Гиндина, Ингольфа Вундера, Поля Мейера и прочих знаменитостей.

– Скажите, ваша музыка впервые прозвучит в Израиле, или оркестры уже исполняли ее здесь? 

– Несколько месяцев назад состоялся концерт Иерусалимского симфонического оркестра под управлением Дмитрия Яблонского, солировал Борис Андрианов. Они играли мой Виолончельный концерт.

– Какие произведения будут звучать в Израиле в этот раз, и кто из солистов будет их исполнять?

– Прозвучит мой Скрипичный концерт в исполнении Шломо Минца – состоятся два концерта в Иерусалиме и в Тель-Авиве. Александр Гиндин исполнит Сюиту для фортепиано с оркестром, а Поль Мейер фантазию для кларнета с оркестром – опять же в Иерусалиме и в Тель-Авиве. И, наконец, мой фортепианный цикл «Детские воспоминания» сыграет молодой австрийский пианист Ингольф Вундер.

– Следующий вопрос. Его, скорей всего, вам задавали много раз. И все же, расскажите нам, пожалуйста, как из математика вы стали композитором?

– Я работал математиком, а музыку писал для развлечения узкого круга друзей, и большинство друзей даже не знали, что я сочиняю музыку. Но в какой-то момент ноты, которые валялись на столе, попались на глаза моему другу Дэвиду Карпентеру, замечательному альтисту. Он эти ноты взял и сказал, что ему нравится увиденное, а потом спросил, кто написал эту музыку и нельзя ли попросить автора переделать ее для альта. Тут пришлось признаться, что музыка моя. В общем, он настоял, чтобы я переписал ее для альта. На тот момент я не очень был способен писать аранжировки, поэтому совместно с другом-композитором Ораном Эльдором написал коротенькую вещь, и Карпентер начал ее играть на бис повсюду. И рассказывал мне, что успех сумасшедший. Как он говорил, это отличная замена «Чардашу» Монти, который он всегда играл на бис. И попросил меня писать всё больше и больше. Тогда уже я решил, что если он так серьёзно к этому относится, значит, и мне нужно к этому серьёзней отнестись.

– Я видела в списке ваших произведений, которые вы написали, что очень много написано для альта – это как раз та самая причина?

– Да, потому что с него всё начиналось. Какое-то время Дэвид был единственным человеком, который интересовался моей музыкой, а потом появились другие люди, и я стал писать для других инструментов, но с ним мы остались близкими друзьями – я продолжаю для него писать.

– Все-таки, просто так композитором не становятся – либо с этим нужно родиться и это Божий дар, но в любом случае, чтобы написать музыкальное произведение, нужно владеть музыкальной грамотой. Вы занимались музыкой до этого – в детстве, в школе?

– Нет, я до этого музыкой не занимался, я полностью самоучка. Какие-то способности у меня, очевидно, есть, чего я раньше про себя не понимал. То, что я смог выучить какие-то теоретические основы, меня не очень удивляет, потому что я вообще очень быстро учусь. Ну, а тот факт, что у меня есть какие-то музыкальные способности – это для меня неожиданность.

– Как вы считаете, какие способности должны быть у композитора, каким даром он должен обладать, чтобы писать музыку?

– Какие-то вещи просто назвать – нужно держать в голове много разных правил, нужно, чтобы музыка им следовала, нужно, чтобы была логика в том, как архитектурно произведение выстроено. То есть существует какое-то количество вещей, большей частью интеллектуального плана. А кроме того, нужно иметь способности, которые тяжелее выразить словами – способность написать хорошую мелодию, способность найти интересную гармонию… наверное, этому научить тяжело – это или есть, или нет. 

– Играете ли вы на каком-нибудь инструменте?

– Как-то еле-еле могу играть на рояле, я самоучка, который начал заниматься музыкой во взрослом возрасте. У меня был учитель фортепиано, но это меня не слишком продвинуло, а вот композицию я учил по книжкам, которые мне рекомендовал мой друг-композитор, с которым я консультировался. Я вообще больше люблю учиться по книжкам, даже когда я учился математике, я редко ходил на лекции, несмотря на то, что учился в очень хороших местах.

– Какие у вас любимые композиторы и музыкальные произведения?

– У меня стандартный список. Больше всего я люблю Баха. У него практически любое произведение гениально, если я начинаю его слушать, не могу остановиться. Дальше всё предсказуемо – люблю Гайдна, Моцарта, Бетховена, Шуберта. Чем ближе к нашему времени, тем больше эта музыка от меня далека. Я бы сказал, что мне интересна современная музыка, но глубоких чувств не вызывает.

– В списке солистов, которые исполняют ваши произведения, я видела Максима Венгерова, который упоминал что любит вас исполнять. Где и как вы с ним познакомились?

– Мы с Максимом познакомились в Армении, где он играл одно коротенькое мое сочинение, а потом после этого он играл на Мальте. В январе он отправится в большое турне вместе с Государственным симфоническим оркестром Армении с концертами в Берлине, Вене, Лондоне, Москве, Зальцбурге, Штутгарте, Праге и Мюнхене, в котором планируются мои произведения.

– В свободное время вы любите слушать музыку? Какую?

– Я всё время слушаю практически только классическую музыку.

– Насколько публика в разных странах любит современную музыку, насколько она открыта для современных произведений?

– Сложно сказать. Мне повезло – на мою музыку хорошо реагируют. Но, конечно, современной музыке тяжело, потому что приходится конкурировать со всеми великими из прошлого. Я очень люблю ходить на концерты, но в то же время я не очень горю желанием ходить на те концерты, где исполняют неизвестных мне композиторов. Скажем, если программа целиком составлена из произведений Моцарта, то я с удовольствием пойду на такой концерт, но если значительная часть его будет состоять из музыки неизвестных мне композиторов, то я еще очень хорошо подумаю.

– Существует множество исследований относительно того, что маленьким детям для их развития полезно давать слушать музыку Моцарта. Как вы считаете, если родители хотят привить ребенку любовь к музыке, то какую музыку стоит давать ему слушать? 

– Я думаю, что нужно давать слушать тональную музыку, потому что я не понимаю, как маленькому ребенку может понравиться что-то современное, ну, а потом, они сами себе выбирают. Мой сын, например, в 3 года часами сидел и слушал сольные виолончельные сюиты Баха. Я все время ему предлагал послушать что-то другое, Моцарта, например, объясняя ему, что у этого композитора очень мелодичная музыка. Но он довольно решительно заявлял, что не нужно никакого Моцарта, он будет слушать только Баха. А потом, когда я вернулся из одной из поездок, он встретил меня сообщением, что теперь он любит и Моцарта. Но Бах так и остался любимым композитором. Когда я включаю музыку Баха, он сразу прибегает и внимательно слушает, а когда я включаю что-то другое, у него бывает разная реакция.

– Вы родились в Киеве?

– Я родился в Киеве, но, когда произошел взрыв в Чернобыле, я переехал в Москву.

– Кем вы мечтали стать в детстве? Чистая мечта до того, как вы стали учиться математике?

– Я не помню того времени, когда мне не было понятно, что я вырасту и стану ученым. У меня были ярко выраженные математические способности, и все считали, что я буду математиком, или, в крайнем случае, физиком. И меня это абсолютно устраивало, потому что математика мне очень нравилась, у меня никогда не было такого ощущения, что меня в каком-то направлении толкают, а я этого делать не хочу. 

– Чем занимались ваши родители, в какой среде вы росли?

– Мой папа физик, а профессия мамы, говоря современным языком, называлась бы компьютерные технологии, и выглядело это все очень странно. На тот момент это были передовые технологии, но их вычислительные машины были размером с грузовик, в которые они загружали перфокарты, хотя в то время на Западе были уже нормальные компьютеры.

– Все-таки на чаше весов у вас есть математика, докторская степень и большие достижения в этой сфере, а на другой чаше весов – музыка. Вы написали уже много произведений. Если сейчас сравнивать, то, какое место занимает музыка в вашей жизни?

– В данный момент музыка занимает главное место в моей жизни, кроме семьи и музыки я больше ничем не занят.

– А вы продолжаете свою математическую карьеру?

– Нет, математическую карьеру я бросил. В какой-то момент я их совмещал, но потом, когда мою музыку стали много играть и когда появился большой проект балет «Хрустальный дворец», в котором принимали участие артисты из Большого театра, я понял, что не смогу это все совмещать. Поэтому я бросил математику и теперь занят только музыкой.

–  Есть ли у вас любимые занятия? Остается ли у вас время на хобби? Чем вы занимаетесь в свободное время?

– Хобби у меня теперь математика. По-настоящему серьезно я ею заниматься не могу, но когда международная олимпиада по математике проходит, я смотрю, какие там были задачи.

– А что-нибудь помимо музыки и математики… У нас в Израиле, например, сейчас большая мода на аргентинское танго. Многие русскоговорящие ходят танцевать танго.

– Я люблю живопись, люблю ходить на выставки. Если какие-то картины привозят в Нью-Йорк, или если приезжаю в какое-то новое место, то обязательно бегу там в музей искусства.

– Каких художников вы любите?

– В основном, это художники прошлых веков. Очень люблю голландцев – Брейгеля, Вермеера. Естественно, Да Винчи, Микеланджело, Рафаэля. То есть вкусы у меня в живописи такие же старомодные, как и в музыке.

– Вы какое-то время прожили в Израиле. Какие это были годы?

– В общей сложности, я провел в Израиле около трех лет. Когда мы приехали в Израиль в 1991 году, сразу после окончания войны в Персидском заливе, я через полгода уехал учиться в аспирантуру в Америку, но родители мои остались в Израили еще на три года, и я все время к ним ездил. Вообще, хуже времени для эмиграции, наверное, не было. Многие ждали, когда эта война закончится, и мы оказались в такой волне, когда приезжало по 150 тысяч человек в месяц. У нас была улица, на которой все были русские и ни у кого не было работы.

– У вас есть любимое место в Израиле?

– Мы жили в Хайфе, а самые яркие впечатления у меня остались от поездки в Иерусалим по местам, про которые я всю жизнь знал.

– Вы много ездите по разным странам, в которых исполняют ваши произведения. Есть ли у вас любимая страна, кроме той, в которой вы сейчас живете? Где вы любите путешествовать и почему?

– Очень долго у меня любимым местом для путешествий была Япония, потому что там все абсолютно другое, но при этом визуально все очень красиво. Куда бы ты ни бросил взгляд, чувствуется, что кто-то специально думал, чтобы и в этом месте было красиво. Мне очень близка японская эстетика. А когда у меня началась музыкальная жизнь, то я в первый раз в жизни попал в Армению, и мне там очень понравилось. Я композитор-резидент Армянского государственного симфонического оркестра, меня там много играют, и публика прекрасно принимает мои сочинения. И так получается, что в последнее время я бываю в Ереване 2-3 раза в год.

– Вернемся к вашему приезду в Израиль в сентябре. Как вы познакомились с Дмитрием Яблонским?

– Он дирижировал одним из моих произведений несколько месяцев назад, но тогда мы не были знакомы лично. Встретились мы только на Мальте, на Седьмом Мальтийском международном музыкальном фестивале, где он дирижировал моим Виолончельным концертом, который называется «Музыкальное паломничество». В Израиле его вместе с Яблонским исполнил Борис Андрианов, а на Мальте его играл Андрей Ионица, победитель конкурса Чайковского.

– Как вам работается в с Дмитрием Яблонским?

– Работается с ним замечательно. Он прекрасный музыкант. Это настоящее удовольствие – сотрудничать с ним!

– Какие у вас ожидания от Израиля на Фестивале в сентябре?

– Я уверен на все сто процентов, что всё будет замечательно, потому что дирижеры, оркестр и солисты прекрасные. Так что я, как всегда, жду концертов со своей музыкой – большего удовольствия себе представить невозможно. Кроме того, я давным-давно не был в Израиле и очень жду встречи со страной.

Беседовала София Нимельштейн 

Концерты в рамках фестиваля пройдут с 6 по 17 сентября в Оперном театре Тель-Авива, в Иерусалимском театре и в новом камерном зале «Цукер» тель-авивского дворца культуры «Гейхал а-Тарбут». Конкурс пианистов будет проходить в зале «Смоларш» Тель-Авивского университета и в Музыкальной академии имени Бухмана-Меты.

Заказ билетов:

Касса «Браво» *3221 или здесь: http://bit.ly/2ToRawV
Касса Оперного театра Тель-Авива: 03-6927777
Касса «Бимот» в Иерусалиме: *6226 или https://tickets.bimot.co.il/

Авторы фотографий: Seger VanWijk, Alisa Skalskaya, Sergey Ilyin, PatrickWalter, Marcin Szpądrowski, Olga Swiatecka, Yonathan Weitzman, Edith Held Vandoren. 

Фотографии предоставлены организаторами фестиваля.

Пиар-агентство: Sofia Nimelstein PR & Consulting