Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Верхнее фото – Даниэль Миллер. צילום דניאל מילר

Есть такие смелые и дерзкие люди – арт-активисты, то есть те, кто через искусство, перформанс, танцы, живопись и далее… выражают свои социальные, политические и общественные позиции и далее…; и напоминают о том, что было и что будет и далее…, если забудем о том, что было. Что, впрочем, встречается повсеместно и далее… Забывчивость – вненациональная черта человечества. Один из таких арт-активистов – Омер Кригер, учредитель «Центра Искусства и Политики 1:1» в Тель-Авиве. И именно ему пришло в голову возродить танец Ноа Эшколь, поставленный ею в 1953 году к 10-летию восстания в Варшавском гетто. Ноа Эшколь – одна из любимых мною персонажей культуры в Израиле, а в данном случае еще можно вспомнить и о композиторе Херберте Бране – пионере электронной музыки, и об архитекторе Шмуэле Бикельсе. Вспоминать о них будут и 1 июля 2020 года, в среду, в 18:00, на закате, когда возрожденный танец Ноа Эшколь «Декада» будет показан в амфитеатре музея Бейт Лохамей ха-Гетаот. Новое представление названо «Амфи 1953/2020» и представляет собой театрально-балетное представление под открытым небом по мотивам танца хореографа Ноа Эшколь.

В 1953 году отдел культуры движения ха-Кибуц ха-меухад («Объединенный кибуц») попросило танцовщицу и хореографа Ноа Эшколь придумать хореографию для танца на митинге-поминовении десятилетия восстания в Варшавском гетто. Этот митинг, на который собрались тысячи людей,  проходил на открытом воздухе на площадке около акведука в кибуце Лохамей ха-Гетаот. Танец исполнялся ансамблем профессиональных танцоров (включая легендарную Наоми Полани, лауреата Премии Израиля 2019 года), а также десятками учеников старших классов под руководством Ноа Эшколь, поставившей «Декаду» на музыку Херберта Брана, тогда жившего в Израиле.

Потому первое отступление – Херберт Бран:
Херберт Бран (9 июля 1918 – 6 ноября 2000) – композитор и пионер электронной и компьютерной музыки. Родился в Берлине, умер в США. Бран покинул Германию в 1936 году, приехал в Эрец-Исраэль, изучал фортепиано и композицию в Иерусалимской консерватории (позже ставшей Иерусалимской Академией музыки), работал как джазовый пианист. В 1948 году он получил стипендию для обучения в Колумбийском университете. Электронную музыку начал писать еще в Париже в конце 1950-х годов, записывал ее в Кельне и в Мюнхене. В течение 1950-х годов сочинял музыку для театра, дирижировал, читал лекции и организовывал семинары о значении музыки в обществе, сделал серию передач о современной музыке.

После лекционного турне по США в 1962 году, был приглашен в Иллинойский  Университет, где и начал развивать свои идеи в области компьютерной музыки и разрабатывать языки программирования в экспериментальной музыкальной студии, связывая музыку и компьютерную графику, оставлявшую место для исполнительской интерпретации. Занимался кибернетикой, методикой синтеза тембров, основал ансамбль Workshop Ensemble. Бран был удостоен звание почетного доктора Университета Гёте во Франкфурте (1999) и медали Норберта Винера от Американского общества кибернетики в 1993 году. Рассказывать о нем можно долго и много, но вернемся к «Амфи», музыку к которому на сей раз написала композитор по имени и фамилии Шошана, так как оригинальная музыка Херберта Брана полностью утеряна.

Танец «Декада» Ноа Эшколь был исполнен только один раз – весной 1953 года, и нет никакой его полной записи. Оригинальный саундтрек исчез, поэтому реконструкция танца походила на попытки археологов восстановить античный сосуд на основании двух-трех найденных осколков и черепков.

Но танец восстановили, написали новую музыку и называли «Амфи 1953/2020». Восстановили благодаря найденным в архивах пленкам 4-минутного немого фильма и тетради с рабочими записями и описанием 40-минутного танца, ставшими источниками реставрации. «Амфи 1953/2020» будет показан в открытом амфитеатре музея Бейт Лохамей ха-Гетаот, недалеко от того самого упомянутого выше акведука, а затем в ряде открытых амфитеатров в Израиле и возможно и за рубежом.

Посему второе отступление – про Шмуэля Бикельса, спланировавшего как и этот амфитеатр, так и сам музей Бейт Лохамей ха-Гетаот в период 1953-1959-й гг.. Архитектор Шмуэль Бикельс (Львов – Париж – Израиль) – тот самый, что спроектировал здание музея «Мишкан ле-Оманут» в кибуце Эйн-Харод и десятки населенных пунктов по всему Израилю. Начиная с 1951 года он был главным планировщиком того самого движения «ха-Кибуц ха-меухад», которое заказало у Ноа Эшколь постановку танца «Декада».
В 2007 году коллекция рисунков Шмуэля Бикельса была перенесена в музей «Мишкан ле-Оманут». Бикельс пожертвовал музею свою архитектурную студию, профессиональную библиотеку и инструменты для черчения и рисования. Все это сосредоточено в «рабочей комнате», посвященной его работе. Чертежи были каталогизированы, задокументированы и доступны для исследователей и посетителей. Большая часть его работ была представлена на выставке «Кибуц – беспрецедентная архитектура» в израильском павильоне на Венецианском биеннале архитектуры.
Бикельс считал, что будущее – не за городами а за деревнями – экологическими поселениями на 250 семей, и в центре этих поселений должны быть культурные учреждения – такие же, как в крупных европейских городах: выставочный зал, библиотека, галерея или музей, музыкальные кабинеты и другое… И обязательно памятник погибшим в Катастрофе.

Постановка «Амфи 1953/2020» осуществлена в сотрудничестве с Фондом Ноа Эшколь и при поддержке ассоциации MARCEL art projects – ассоциации содействия развитию искусства и культуры, Института Гёте, управления лотерей «Мифаль ха-Пайс», музея Бейт Лохамей ха-Гетаот и Центра Искусства и Политики 1:1.

И раз уж упомянут фонд Ноа Эшколь, то вот и третье отступление – о самой Ноа Эшколь, напомнить о которой каждый раз для меня самой – большое удовольствие. Тем более что она была дочерью Леви Эшколя, а как раз 1 июля собираются объявить аннексию – и как ту не вспомнить Эшколя и аннексию Восточного Иерусалима в 1967 году.
Ноа Эшколь (1924-2007) – танцовщица, хореограф и художница, оказавшая немалое влияние на развитие современного танца и придумавшая особый язык движения и систему записи танца, основательница ансамбля «Камерный танец».
Охад Нагарин посвятил ей балет «Поле 21». «Личность, хореография и философия Ноа Эшколь – поразительный пример для каждого танцора. А для ансамбля «Бат-Шева» – большая честь способствовать тому, чтобы танец Ноа Эшколь увидели зрители нового поколения, – говорил Охад Нахарин. – Не будет преувеличением отметить, что все мое творчество посвящено Ноа Эшколь, творчество которой заворожила меня еще в детстве, когда я наблюдал за тем, как моя мать тренируется по системе Эшколь, и позже, в юности, когда я увидел выступления ее группы «Камерный танец». Огромная благодарность от меня и от имени всего балетного сообщества Ноа Эшколь, показавшей, что танец не зависит от музыки, доказавшей, что даже без общего замысла или сюжета танец может быть прекрасным, порождая редкие по красоте моменты движения».
Ноа Эшколь называли израильским Мерсом Каннингемом. Обоим хореографам были свойственны неуемная энергия и текучий ритм. Эшколь была не только хореографом – он преподавала движение в школах драматического искусства, создала свой стиль танца и придумала новую письменность, систему знаков, язык танца в символах, позволяющий объективно передавать на бумаге то, что на деле – слиток прыжков, эфемерных чувств и музыки. Ее «письменность танца» – символьные записи комбинаций движений – разработанная в 50-х годах совместно с Авраамом Вахманом, по сей день изучается в музыкальных академиях и балетных школах, по ее методикам ведутся занятия, она написала десятки книг.
Ноа Эшколь не только танцевала и преподавала: она создала труппу «Рикуд камери» («Камерный танец») и вместе со своими учениками плела настенные ковры, гобелены столь необычные, что они кажется выплетенными в ткани знаками танца. Их рисунок передает движение. Каждый ее гобелен – это законченный танец, хореография, двигающееся и дышащее полотно.
Балетная «письменность» – это средство, инструмент, попытка понять душу танца и исследовать его. Невозможно знаками передать все чувства танца – так же, как невозможно нотами передать чувства, пробуждаемые музыкой. Но можно придумать систему символов, описывающих движения человеческого тела. Эшколь стремилась к точности в записях, а чувства, оттенки танца проявились на гобеленах. Помимо Иерусалимской академии музыки и Тель-Авивского университета, Ноа Эшколь преподавала хореографию движения и письменность танца в театральной школе Бейт-Цви, в школе при Камерном театре, в «Семинар ха-Кибуцим». Ее знали действительно все, а она более 30 лет еще и плела гобелены – знаки ее письменности в истории тканей. Всего Ноа Эшколь, начавшая ткать ковры после Войны Судного Дня, оставила 1500 гобеленов – именно так, полторы тысячи! Эти гобелены – и произведения искусства, и отраженная философия движения, эстетика танца, и конечно, прежде всего, чувства и те эмоции, которые они вызывают у зрителей. Ноа Эшколь никогда не покупала для своих работ новые ткани, не использовала фабричные упаковки, а брала обрезки из портняжных мастерских, у швей, пряла свои гобелены из ветоши – из выброшенной одежды, едва ли не из тряпок, превращая их в яркие оригинальные цветные композиции, подчиненные ритму танца и рисунку движения. Эшколь считала, что в старой одежде остался отпечаток личности, характеров тех, кто ее носил. Она достигала в своих настенных коврах глубины, почти трехмерности благодаря текстуре и композиции, сочетанию красок и формы. Ничто в ее гобеленах, никакие сочетания и иллюзии – не случайны. Все продумано – и одновременно свежо, необычно и неожиданно. И сама Ноа Эшколь была такой – неожиданной и необычной.

Хореограф, танцовщица, педагог по движению, изобретатель «письменности танца» Ноа Эшколь, родившаяся в кибуце Дгания-бет в 1924 году, была дочерью израильского премьер-министра Леви Эшколя (Школьника), одного из основателей Дгании, и Ривки Маршак, его первой жены. Скончалась Ноа в 2007-м году, в возрасте 83 лет.
В 1924-м, вскоре после рождения их единственной дочери, ее родители развелись. Ривка с Ноа переехали в Тель-Авив. Ноа училась музыке, композиции, стала дипломированным преподавателем гимнастики.
В конце 1940-х годов она уехала в Лондон учиться хореографии у Сигурда Лидера в The Sigurd Leeder School of Modern Dance, а позже попала в Манчестер к знаменитом венгру Рудольфу фон Лабану – центральным фигурам экспрессивного свободного танца в послевоенной Европе. Лабан был новатором и одним из первых теоретиков танца. Он придумал новую систему его записи – «лабанотацию» и именно его разработки заставили Ноа Эшколь изобретать свою «письменность». Определенные системы записей танца существовали и до Рудольфа Лабана, но Ноа Эшколь считала, что его система тяготеет к театральности и что Лабан чересчур увлекался чувствами, а не точной передачей движений.
Кстати, в Лондоне Эшколь познакомилась и с Моше Фельденкрайзом, гимнастические упражнения которого позже записывала своей «письменностью» (так же как движения животных, народные танцы и любые стили балета). В Лондоне же она встретила художника Джона Харриса, совместная работа с которым продолжалась много лет, в том числе и в «Рикуд Камери».
В первой половине 50-х годов, после возвращения в Израиль в 1953-м году, Эшколь занималась разработкой языка движения, создала хореографию для представления в кибуце Лохамей ха-Гетаот, в котором участвовали бывшие узники Варшавского гетто. В 1958-м году вместе с Авраамом Вакманом, ее учеником, студентом драмы (он учился у Ноа в школе при Камерном театре) и архитектуры, позже ставшем профессором и деканом факультета архитектуры в Хайфском Технионе, опубликовала принципы своего танцующего «письма» – «письменности движения», законы которой основывались как на универсальных законах любой письменности, так и на объективных геометрических описаниях движений, которые, по мнению Эшколь все – округлы. На настойчивом желании передать точные и понятные записи рисунка движения, на правилах геометрии, математики, анатомии, рефлексологии, экологии и эргономики, законах работы суставов и баланса.

Ноа и Вахман придумали модель из десятков резиновых шариков, каждый из которых соответствовал органам человека – «тяжелым» и «легким». «Тяжелые» двигаясь, тянут за собой цепочку легких. Каждый шарик скользил в 8 направлениях и, соответственно, можно было описать траекторию определенного движения. Эшколь и Вахман создали абстрактную, а значит, универсальную модель, позволявшую объективно описать все возможные – обдуманные и случайные – движения танца – от народного до классического.
У Ноа Эшколь было сотни учеников, десятки последователей. Свой ансамбль, труппу «Рикуд Камери» она создала еще в 1954-м году и танцевала в ней вместе с Джоном Харрисом, хореографом Наоми Полани (в свою очередь создавшей группу «ха-Терноголим»), танцовщицей Мирьям Шарон и другими. Работы для «Рикуд Камери» – чистое движение под стук метронома. Без музыки, без декораций и пышных костюмов. Ноа Эшколь сначала записывала своими знаками, а потом уже ставила в студии. «Рикуд Камери» действует до сих пор благодаря «Фонду Ноа Эшколь».
В 1968-м году Эшколь организовала ассоциацию, посвященную «письменности танца». Она опубликовала десятки книг, посвященные хореографии, преподавала движение в Академии музыки в Иерусалиме. В 1972-м году стала профессором Тель-Авивского университета, организовав на факультете искусств «Институт исследования письменности движения», который и возглавила. Большинство танцев, так или иначе, записаны, зафиксированы на бумаге. Но система записи, придуманная Ноа Эшколь, была связана с пространством и пропорциями, с координацией и кибернетикой, с математическим моделированием движений. Ее разработки использовались организацией НАСА – для моделирования движений астронавтов в невесомости.
И, конечно, Эшколь была частью тель-авивской богемы, одним из завсегдатаев легендарного кафе «Касит», частью красивого мифа о бурной молодости страны наряду с Даном Бен-Амоцем, Амосом Кейнаном, Ури Зоаром, Хаимом Гури, посвящавшим ей свои произведения и назвавших своих дочерей ее именем. Колонки сплетен журнала «ха-Олам ха-Зе» уделяли ее немало места: она была яркой, незабываемой женщиной. Ей подражали (как нет!) – хриплому голосу, манере курить, стилю одежды, поведению, спорам, разговорам, даже ее манере пить виски. Подражали безуспешно.

Но, несмотря на славу и популярность, несмотря на то, что ее методики были широко распространены, Ноа Эшколь избегала контактов с прессой и с годами стала затворницей, прекратив выходить из своего дома в Холоне, где хранился ее огромный архив и где была оборудована студия. Приходили к ней – и она принимала всех. Эшколь оказалась получить Государственную Премию Израиля и не явилась на церемонию присуждения ей приза “За дело жизни”, объяснив что дело ее жизни – танец, и вещь это настолько интимная, что премии за нее не полагаются. «Премия Израиля не сможет помочь мне поставить лучший танец или выдумать новый язык движения. В целом танец для меня – вещь настолько интимная, что сама мысль быть за него награжденной – мне неприемлима».
Все свои сбережения она оставила Фонду Ноа Эшколь (http://noaeshkol.org/), основанному по завещанию после ее смерти. Фондом занимается исследованиями письменности танца и движения Эшколь-Вахман (профессор Вахман скончался в 2010 году), архивом Ноа Эшколь. Все ее сподвижницы – те, кто танцевали в «Рикуд Камери» – получают от фонда личные пенсии, позволяющие им пестовать «Рикуд Камери» и дальше.
Американская режиссер Шарон Локхарт сняла документальный фильм о ее жизни при поддержке фонда Ноа Эшколь в Израиле и еврейской федерации Лос-Анджелеса. Кстати, в той же федерации, когда Ноа Эшколь приезжала в США читать лекции в университетах, не верили, что она – дочь премьер-министра и «официальные евреи» ни раз и ни два связывались с МИДом Израиля, чтобы удостовериться, что эта женщина в расклешенных джинсах, расшитой индийской блузке и с длинными распущенными волосамм, это уже не юная хипарка – действительно дочь Леви Эшколя, а не «дитя цветов». Известно, что на представительские вечера в еврейских общинах США вместо Ноа ходила ее помощница, не так люто ненавидевшая туфли на шпильках.

До последнего своего дня Ноа Эшколь была антиобщественным человеком, на дух не переносила официоз и даже хореографом себя не называла. Тем не менее, ради учеников она приняла предложение о профессуре в Тель-Авивском университете, но, как вспоминают те, кто у нее учился, она абсолютно не соответствовала расхожим представлениям о том, как должен выглядеть и вести себе профессор.

*****

«Амфи 1953/2020»

Мероприятие будет проводиться в соответствии с постановлениями Министерства здравоохранения – количество мест ограничено. Пожалуйста, подтвердите прибытие по адресу: 1to1centerforartandpolitics@gmail.com

Страница меророприятия https://www.facebook.com/events/3054400014655841/

www.facebook.com/11center

www.instagram.com/1.1center

www.omerkrieger.org

https://www.instagram.com/1.1center/

Сайт Фонда Ноа Эшколь – http://noaeshkol.org/
Архив Ноа Эшколь – http://noaeshkol.org/archive/

 

Маша Хинич. Иллюстрации (фото © Даниэль Милер) предоставлены пи-ар агентством Mira Beinart PR