В Хайфском драматическом театре в конце октября 2017 года прошла премьера спектакля «Райские врата» по пьесе Валентина Красногорова (Файнберга). Названия спектакля на иврите – «שערי גן עדן», играется он по-русски – силами русской труппы Хайфского театра. Поставила спектакль режиссер Ася Найфельд – женщина молодая и прекрасная. И вот это сочетание – молодости, красоты и энергии Аси и назидательности, дидактичности, может даже и нравоучительности пьесы меня поразили. Почему Асю заинтересовала эта пьеса-притча, действие которой происходит где-то здесь и сейчас, но ровно так же – где-то там и вчера… Драма о бессмысленном и заранее обреченном соперничестве типажей и характеров в борьбе за нечто недостижимое и непостижимое. Эта пьеса поставлена в России, Казахстане и Монголии, ставилась любительскими театрами. И вот – идет в Хайфе, на малой сцене, без особых сценических ухищрений, и задевает чувства, заставляет воображение работать: а что будет, если в подобной ситуации окажусь я? Оказывалась ли в такой ситуации актер и режиссер Ася Найфельд?
– Ася! Поздравляю с интересным спектаклем. Я побывала на втором его представлении, понятно, что спектакль еще будет оттачиваться, он должен «настояться». Но вопросы уже есть. И, прежде всего, такой: ты – молодая женщина – ставишь спектакль по пьесе, в которой говорится о проблемах, обсуждаемых в любом возрасте – в юности и старости, но Валентин Красногоров представляет ситуацию в пьесе с точки зрения умудренного жизнью человека. И вот: приходишь ты и полностью принимаешь его точку зрения. На мой взгляд, этот диссонанс стал одной из причин успеха. Диссонанс между вечными проблемами, мудростью драматурга и молодым подходом к попытке эти проблемы решить.
– Я всегда в своем внутреннем ощущении была старая. Если верить в то, что есть души молодые и старые, то моя душа уже явно не первый раз на этой земле, потому что меня всегда интересуют темы вечные, не связанные с тем или иным поколением или с конкретными вещами, а касающиеся человеческой сути, которую мне интересно проанализировать. Если в пьесе нет анализа этой сути, то мне незачем ей заниматься. Валентин Красногоров как хирург проводит вскрытие, делает операцию – вываливает внутреннюю суть человека наружу. Я репатриировалась, когда мне было 14 лет, получила еще советское воспитание, во мне воспитывали хорошие манеры и внушали, что злиться, ненавидеть и завидовать нельзя. Что нет в человеке места подобным чувствам. И у меня ушли годы на то, чтобы признать, что эти чувства есть. Мне захотелось подружиться с этими чувствами, захотелось, чтобы их признали другие – может быть тогда, как это ни парадоксально, наш мир станет лучше.
– «Вываливать» – слово сильное, хлесткое. Не очень ли много этого «вываливания», духовного обнажения в спектакле? Может создаться впечатление, что ты хотела в одном спектакле объять необъятное, обсудить все проблемы человечества, все морально-этические нормы общения социума. У тебя у самой не складывалось ощущение, что пьеса и спектакль перегружены вопросами и проблемами и поэтому авторы – Валентин Красногоров и ты сама – пытались не дать решения, а только на них намекнуть?
– Я вообще не люблю давать решения и потому немного изменила пьесу. В самой пьесе финал такой: в будке молодой человек овладевает девушкой, а в это время на сцене появляется администратор и по красной дорожке проводит внутрь – в тот неведомый, невидимый «рай» некое третье лицо, персонаж, который выше статусом, возможно, политика. И тогда молодой человек рвется из будки, ее дверцу заклинивает и он кричит: «Я же был первый!» Но дверь в рай захлопывается и всё! В рай попал вовсе не тот, кто был первый в очереди. Мне такая концовка показалось слишком очевидной, слишком сентенциозной, я не хотела оставлять ее в таком виде. Мне важен открытый финал… Почти во всех пьесах, которые я ставлю, я изменяю концовку. Мне важно в конце спектакля дать зрителям ощущение, что не всё предрешено, что врата в рай откроются тогда, когда должны открыться.
– Театр – не место решать проблемы?
– Шекспир сказал, что театр – это зеркало. Зеркало показывает нас такими, какие мы есть. Мне бы не хотелось, чтобы персонажи делились на плохих и хороших. То, что происходит в пьесе, может произойти с каждым, если его довести до точки кипения. Врата в рай все-таки открываются, но в спектакле в них никто не заходит. Мы часто воображаем себя серьезными умными людьми, считающими, что мы что-то решаем в этой жизни. И ради того, чтобы решить, чтобы получить, совершаем немыслимые поступки. Но произойдет то, что должно произойти, как бы мы ни суетились. Врата в рай откроются. Вопрос в том, где мы будем в этот момент.
– В твоей передаче сути пьесы масса оттенков, хотя, на мой вкус, типажи чересчур шаржированы, прямолинейны.
– Когда я принесла эту пьесу в театр, мои актеры не поверили, что я выбрала такой драматургический материал. Обычно я приношу им пьесы тонкие, душевные, а тут мне вдруг захотелось сделать что-то немного «в лоб». Но мне важно придать человечность каждому персонажу, чтобы он при этом оставался узнаваемым, но не был бы прямолинеен. У каждого из героев множество граней. Все они поначалу хорошие, но потом обстоятельства подчиняют их себе.
– Или они подчиняются обстоятельствам. Власть и деньги портят человека – это ты показываешь? Или то, что обстоятельства сильнее нас?
– Я к власти и к деньгам никак особо не отношусь. В спектакле власть и деньги – одна из линий, для меня лично это нечто пустое. Говорят, что можно быть хорошим руководителем, пока не приходишь к власти. Когда я была просто актрисой, в профессиональном смысле моя жизнь была менее ответственной. Чем выше ты забираешься, тем больше людей от тебя что-то хотят и тогда ты, хочешь или не хочешь, обижаешь их. Это неизбежная сторона власти. Не знаю, портит ли власть… Видимо, портит тех, кто слепо к ней стремится. Думаю, наступает зависимость, хочется еще и еще. Наверное, с любым явлением так происходит. Так же можно сказать и про счастье, про те заветные двери в рай. Нам всем чего-то не хватает… И каждый эту нехватку пытается чем-то заполнить. Кто-то деньгами, кто-то властью, любовью, едой. Но желание одно – заполнить эту нехватку, пустоту. И в этом стремлении мы все похожи, неважно, в каком статусе находимся.
– Расскажи немного о русской труппе Хайфского театра. Что она из себя представляет? Это постоянная группа или вы собираетесь от спектакля к спектаклю? Играете ли в других постановках?
– Группа зародилась в 2011 году, когда я была актрисой Хайфского театра и нас всех попросили поучаствовать в каком-нибудь общественном проекте. Я собрала пять актеров и сделала с ними спектакль на русском языке «Я другое дерево» – наше первое детище. И потом с этой же группой и еще шестью актерами мы поставили спектакль «Очень простая история» по пьесе украинского драматурга Марии Ладо. Впервые эта пьеса была поставлена в «Театре на Таганке», потом облетела весь мир. Она очень светлая и я люблю этот спектакль, хотя он абсолютно иной. И в нем, и в «Райских вратах» есть что-то, что трогает сердца. Еще у нас еще есть спектакль «Штрудель». Есть костяк труппы, с которым я работаю. Часть актеров переходят из спектакля в спектакль, часть – участвуют в определенных постановках. Некоторые актеры играют в других театрах, в других спектаклях.
– Твои актеры очень разноплановы: поначалу это мешает, а потом становится понятно, что именно так и бывает в очереди, даже в очереди в рай: каждый говорит в своей манере, все очень разные.
– В нашей труппе есть профессионалы и любители. Есть те, кто давно в театре и те, кто вышли на сцену первый раз со мной несколько лет назад, и мы продолжаем вместе работать. Но я не позиционирую свою труппу как любительскую. Мне не важно, кто учился театральному делу, а кто нет. С кем-то сложнее работать, с кем-то проще, но самое важное, чтобы актеры были естественны и очень часто это лучше удается именно любителям, которые не страдают от внутреннего профессионального Актер Актерыча.
– Ася, расскажи о себе. Ты приехала в страну 21 год назад, училась театру уже в Израиле…
– Я училась в театральной студии Нисана Натива, которую закончила в 2007-м году. Из трехсот абитуриентов набрали лишь шестнадцать. Нас учили не только актерскому мастерству, но и режиссуре и сценарному делу. Я работала в Тель-Авиве с таким большим режиссером, как Рина Иерушалми над спектаклем«Диббук», а потом в 2010-м году попала в Хайфский театр. А еще позже ушла из основной труппы, где играют на иврите, и основала свою. Идея ставить спектакли на русском языке возникла из-за желания выразить каково это: быть иммигрантом, интегрироваться в чужое общество, убегать в воспоминания о прошлом. Поэтому первый спектакль «русской» труппы так и назывался – «Я – другое дерево». Он был составлен из личных историй актеров, связанных с репатриацией. Сейчас в театре я работаю только с «русской» труппой, параллельно у меня есть работа в кино, преподавание театрального дела в школе и еще у меня есть свой детский театр одного актера «Театрон Маасия», в котором я делаю детские спектакли. Я ставлю сказки на природе – дети играют и импровизируют. Весь этот театр умещается у меня дома в двух сундучках. Театр дает детям возможность выразить себя, погрузиться в мир воображения. Я не ставлю своей целью сделать из детей актеров, а скорее воспитываю в них чуткость и уважение к партнерам.
В кино актерство мне ближе, а в театре я ушла от актерства, В театре мне больше нравится преподавать, быть режиссером.
– Ты стала лауреатом государственной премии имени Юрия Штерна за 2014-й год в номинации «Кинематография». А за два года до этого – в 2012-м году – снялась в фильме «Кабинет 514» об армейских расследованиях – а чем ты сама занималась в армии?
– Два года компьютерами! И забыла это, как страшный сон. Я поступала в армейский «Театрон ЦАХАЛ», дошла до последнего тура, но меня не взяли.
– С какого возраста в тебе возникло желание оказаться в театре? Ты сейчас и актриса, и режиссер, преподаешь. Ты стала человеком театра. Помнишь, как это началось?
– Конечно, помню. Мне было пять лет, и я увидела немецкий фильм «Бесконечная история» про страну Фантазия. Я из семьи музыкантов. Дед – скрипач, руководитель оркестра, отец – певец. Моя мама – пианистка, все мое детство она водила меня в Донецкий оперный театр, и мы смотрели там постановки детских сказок, меня заводили за кулисы – я помню, как на меня подействовало это волшебство. И всё – это уже болезнь, диагноз.
– И в Израиль ты приехала с этим театральным вирусом?
– Мама три года уговаривала меня переехать в Израиль. Мы репатриировались из Славянска – красивого городка в Донецкой области на Украине, названия которого раньше никто не знал, а теперь, из-за войны, знают все. Там я ходила в театральную студию и мне прочили великое будущее конферансье в Доме Культуры имени Ленина. И я говорила: «Мама, я не могу уехать в Израиль, ты не понимаешь, я буду конферансье в ДК Ленина!». Потом в школе, в Израиле, я училась на театральном отделении. Первый раз я играла в Хайфском театре еще в 2003-м году в спектакле «Блез» в постановке режиссера Алексея Френкеля, который заметил меня в русской театральной студии и пригласил на главную роль.
– Твои спектакли идут на русском с переводом на иврит. Как ивритоязычные зрители воспринимают пьесу, которая написана по-русски, изначально обращается к русскоязычной аудитории?
– Мне всегда очень важно говорить с ивритоязычными зрителями. Один из них сказал после спектакля: «Я все понял, меня очень это тронуло. Это так философски, так заставляет задуматься…». А другая дама мне сказала: «Это коммунизм». Я спрашиваю – почему? «Ну, – говорит, – так все жестко, так серьезно, такое бывает только при коммунизме в России». Я ее спросила – а что, здесь нет очередей? Есть, конечно. Или здесь не убивают за стоянку? Да, убивают. Так что? Ну, говорит, не знаю, это так по-русски. Много разных реакций.
– Может быть, израильтянам свойственно более легкое, более наплевательское отношение, умение меньше обращать внимание на какие-то мелочи, чем выходцам из России? Эта очередь в рай … В ней царят шекспировские страсти. Кто-то мог бы плюнуть и уйти, но…
– Это же не просто очередь.
– Но герои не знают, чего они ждут, ради чего они стоят в очереди. Ни разу нигде не говорится, что это врата в рай, кроме как в названии.
– Тем интересней… Это как в «Сталкере» – тебя тянет что-то и куда-то, да так сильно, что ты не можешь остановиться. Героев манит неизведанное, и пока есть хоть какой-то шанс попасть в эту дверь, они сделают ради этого всё, что возможно. Есть в этом и некий авантюризм.
– И любопытство, и желание узнать, что там за дверью, и желание всюду успеть, побывать везде одновременно. Бывают ли зрители, которые угадывают в персонажах себя? Не обижается ли кто-то, как это бывает часто в социальных сетях, когда вдруг люди начинают примерять на себя чужие личины?
– Я буду рада, если такое случится. Пока были отзывы, состоящие из двух крайностей: одни рыдали и видели в спектакле полное отражение нашей жизни. Другие говорили: я смотрю на жизнь сквозь розовые очки и хочу верить, что люди не такие. Но всех что-то, да задевает в этом спектакле. Для меня «Райские врата» стали этапом взросления. Я боялась этого спектакля, потому что рисковала с ним перестать быть хорошей. Меня всегда учили быть хорошей, показывать положительные стороны, а тут вдруг такое. Вот, к примеру, Андрея Звягинцева обвиняют в том, что он показывает «чернушную» Россию. Я обожаю все его фильмы и мне очень близка его позиция: честно говорить с человеком. Спросить: в тебе нет этой мерзости? Конечно, есть. Это мешает мне быть хорошей? Нет, не мешает.
– Андрей Звягинцев также подчеркивает, что его фильмы – это зеркало.
– Зрители ждут хэппи-энд. И мне важно дать им понять, что они могут надеяться. Мне кажется, эта дверь, которая в конце концов открывается, все-таки дает надежду. Непонятно, войдут или не войдут в нее герои, но, по крайней мере, она открыта…
– Ты призналась, что в ряде вопросов всегда чувствовала себя старой. Вопросами, которые ты поднимаешь в спектакле, начинают задаваться в детстве, но ответы находятся в зрелом возрасте. Ты же нашла их сейчас и это очень подкупает.
– Видимо, чем чаще тебя жизнь бьет по голове, тем быстрее взрослеешь.
– Но кто-то бежит дальше, не заметив ударов, а кто-то делает выводы и ставит спектакль. Вопрос в том, какими мы все становимся после этого.
– Мне кажется, все нам дадено, подарено. Каждый спектакль для меня – возможность найти ответы, обрести в себе что-то новое.
Ближайшие представления спектакля «Райские врата» пройдут в Хайфском театре 29 и 30 ноября. Полное расписание и заказ билетов – здесь.
Драматургия: Валентин Красногоров
Режиссер: Ася Найфельд
Художник постановщик: Игорь Винокур
Художник по свету: Хуан Коэн
Композитор: Миндия Хитаришвили
В спектакле «Раские врата» играют Дмитрий Басин, Хаим Долингер, Лена Буллет, Алекс Грейсер, Игорь Винокур, Юлия Левинштейн, Люся Малая и Ольга Шацман.
Сайт Хайфского театра – https://www.ht1.co.il/
Страница спектакля «Райские врата» – здесь
Русская труппа Хайфского Театра – страница в фейсбуке – здесь
Фото: Владимир Юдович. Предоставлено Асей Найфельд
Recommended for you
Leave a Reply
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
