Жозеф Кессель, «Сибирские ночи» и «Комиссар Смерть»
Дядя Мориса Дрюона, сын эмигрантов из России и знаменитый французский писатель Жозеф Кессель в 1943 году стал соавтором песни французского Сопротивления «Песня партизан», приветствовал возникновение Израиля, а по его роману Луис Бунюэль снял «Дневную красавицу». В 1918-1919 годы Кессель (ему на тот момент было 19-20 лет) в составе французских экспедиционных войск участвовал в интервенции на Дальнем Востоке, а в двадцатые годы написал такие рассказы о своем пребывании в раздираемой Гражданской войной России, что их ужасам позавидовали бы авторы чудовищно страшных «Донских рассказов» Михаил Шолохов и «Тайного тайных» Всеволод Иванов. Две небольших книги, вышедшие в Оренбургском книжном издательстве в переводах Елены Багно и Владимира Леонтьева, дают самое подробное представление о писателе в двадцатые. Сейчас попытаюсь объяснить, почему эти книги нужно читать.
Двадцатые годы подарили нам потрясающую по силе авторов, от ставших классикой Серафимовича и Всеволода Иванова до все еще плохо прочитанного гениального Пильняка и еще сонма авторов, фамилии которых сейчас мало что говорят даже читающей публике, от Платонова до Булгакова, от Бабеля до Гайдара, начинавших как раз в двадцатые, и даже от Ольги Берггольц, напечатавшей первое стихотворение в 1925-м, до обэриутов. Пришедшая на смену Серебряному веку ранняя советская литература – настоящее поле экспериментов, попытка (часто – удачная) создать новый язык. Потому особенно интересно наблюдать за тем, что в это время происходит с иностранным (пусть и российского происхождения) писателем, тоже только начинающим искать собственный путь в литературе и, волею судьбы, оказавшимся в России времен Гражданской войны. А происходит буквально следующее – оказавшийся в чудовищных условиях утопающей в крови страны, говорящий по-русски французский подданный, следом за российскими коллегами (правда, без языковых экспериментов – в данном случае пишущий по-французски автор сохраняет приверженность более или менее академическому стилю), фиксирует ту же картину – пусть и находится по другую сторону баррикад. Кровь, пот и слезы, описываемые в коротких рассказах и в недлинной повести «Сибирские ночи», мало чем отличаются от ивановских или шолоховских. И все же это – взгляд человека, находящегося «не совсем внутри», то есть скорее наблюдателя, чем участника. Таких литературных экспериментов не так много – иностранцы чаще описывали послереволюционную жизнь двух столиц, нежели вымирающую деревню или Владивосток зимой 1919 года, и в этом – главная ценность книжек Кесселя, воспринимаемых как документ времени (мало того, что большинство текстов написаны в двадцатые, лишь некоторые раньше, так в некоторых главными героями выступают то некий сын Толстого, то Серж Лифарь). И не важно, придумал ли он ужасы, которые описывает, или услышал их в бесконечных разговорах, – все это, к сожалению, очень похоже на правду. И, к тому же, это просто хорошая, несколько наивная проза. «Победоносно расправил свои крылья красный петух… А вокруг него плясали безумные женщины».
Книжный магазин «Бабель» (Yona HaNavi st., 46, Tel-Aviv)
Recommended for you
Leave a Reply
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
