Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

“The Irony Tower”, Эндрю Соломон

Американец Соломон впервые попал в СССР в 1989 году, чтобы написать про проходивший в Москве аукцион Sotheby’s, ставший знаковым для советского (и, позже, российского) современного искусства. В результате он перезнакомился с кучей неофициальных художников (в основном – московских), и в результате написал про них книгу – такую интересную, что невозможно остановиться, пока не дочитаешь до конца.

Когда я читал про московских художников, я пытался что-то запомнить, сравнивать со своими более чем дилетантскими впечатлениями, хотя впечатлений мало – я это все очень плохо знаю, поэтому доверяю чужим суждениям. А потом я переходил к описанию ленинградских художников и вообще андерграунда и… так широко улыбался, что в метро на меня оборачивались: «Люди из “Кино” – крутейшие из крутых – не очень ладили с Сергеем Курехиным, чьим детищем была группа “Поп-механика” (“Популярная механика”). Сергей Курехин – одаренный музыкант и симпатичный парень, хотя, конечно, не такой стильный, как люди из «Кино». Он импровизатор. На одном из концертов он умудрился сымпровизировать единую тему для двух концертных оркестров, рок-группы, джаз-группы и ансамбля грузинской народной музыки – к неописуемому восторгу всех присутствовавших. Ленинградские “Новые художники” и члены “Клуба любителей Маяковского” в полном составе, за исключением группы “Кино”, принимали участие в концертах “Поп-механики”. Во время некоторых концертов художники сражались на сцене, колошматя друг друга гигантскими надувными фигурами динозавров и змей. Многие из этих людей только что снялись в фильме под названием “Асса”. Режиссером фильма был Сергей Соловьев, в главной роли снялся Африка. Это была бесконечная и бессвязная история, в которой туманные съемки и музыка группы “Кино” и схожей с ней группы “Аквариум” производили впечатление затянувшегося видеоклипа…»

То, что написано о московском художественном мире, прокомментировано одним из участников истории, художником Константином Звездочетовым, который периодически очень трогательно поправляет неточности автора (к слову – крайне редкие). На ленинградских кусках такого «звездочетова» нет, ну и вот – читаю и улыбаюсь. При этом ничего плохого про книжку сказать не хочу – наоборот, только хорошее. Даже если автор (он описывает восьмидесятые, подзаголовок книги – «Советские художники во времена гласности») и допускает порой странные оценки и суждения, то это скорее от того, что он – иностранец, все-таки не погруженный в происходящее (хотя Соломон провел среди героев своей книги очень много времени), а не по душевной злобе или невнимательности.

Читал я запоем. Дико интересно – кажется, именно так и воспринимали наш андерграунд гости с Запада: «Попадая из Москвы в Ленинград, как я вскоре понял, всегда испытываешь определенное облегчение. Москва – город, в котором много скрытой красоты, Ленинград – просто красивый город. В Москве можно передвигаться на метро или на такси, Ленинград можно обойти пешком. Когда приезжаешь из Москвы в Ленинград, кажется, с плеч упал огромный груз. Люди на улицах одеты получше, держатся как-то более прямо, чаще улыбаются. Воздух свежее, солнце ярче, вообще жизнь как-то легче: легче ходить по магазинам, легче передвигаться на транспорте, легче поесть. Красота города – сама по себе удивительный подарок. За каждым углом, за каждым поворотом открываются новые чудеса. Катера плывут по каналам мимо домов в классическом стиле, дворцов с куполами, окрашенных в пастельные тона. Улицы украшены аркадами неописуемой красоты, здесь многоцветная церковь, там сверкают на солнце бронзовые барочные кони. Для того чтобы наслаждаться Москвой, необходимо найти причину быть там, нужно искать то, что тебе интересно и доставит удовольствие. Для того чтобы наслаждаться Ленинградом, не нужно прикладывать никаких усилий. Художественная ситуация в обоих городах, скорее всего, проистекает из этих обстоятельств. Как и в Москве, В Ленинграде друзья-художники показывают друг другу свои работы, но здесь не существует ритуалов кодирования, нет привычки все засекречивать. Художественное сообщество здесь – это скорее группа модных молодых людей, которые сформировали некий общий знаменатель, по которому признают друг друга. В Ленинграде очень-очень важно быть не просто модным, а самым модным. Если в Москве художники часто выглядят – даже по советским стандартам – как уличные бродяги, то ленинградские художники своим внешним видом радуют глаз. У них правильные прически, правильная одежда, у них правильные лица и стройные тела. Им нравится самая лучшая, несколько странная музыка, многие из них сами выступают на сцене… Ленинградские художники хотят быть настоящими рок-звездами, типа “Токинг хэдс”. Притом что в СССР гомосексуализм преследуется по закону и осуждается обществом, многие ленинградские художники являются гомосексуалистами, и остальные художники относятся к этому весьма спокойно. Здесь в ходу наркотики. Обкуренные, прекрасные, модные ленинградские художники проводят время в своих чердачных мастерских…»

Или вот еще интересные наблюдения (речь, напомню, идет о советских/московских неофициальных художниках на стыке 1970-х и 1980-х): «Сама по себе вещь не имела значения, ценность представляла идея и обстоятельства ее создания. В таком контексте само произведение искусства девальвировалось, но при этом превращалось в некий оккультный объект, искупительный и опасный. Об искусстве не говорили, потому что искусство было орудием Сталина и Сатаны, можно было только сказать: “Я тут делаю кое-какие штуки” и обязательно дистанцироваться от этих самых штук. Было принято говорить: “Посмотрите, какого ужаса я тут понаделал”. Сами вещи были не более чем документацией продолжающихся непонятных чужому разговоров…»

Как-то так, если коротко.

Иллюстрация – “Ветер” Тимура Новикова; работа использована как иллюстративный материал книги Эндрю Соломона  

Книжный магазин «Бабель» (Yona HaNavi st., 46, Tel-Aviv)