«Самсон Назорей», Владимир Жаботинский
Имя Владимира Жаботинского, автора великой книги «Пятеро», в основном ассоциируется с сионистским движением — (как пишет «википедия») лидер правого сионизма, основатель и идеолог движения сионистов-ревизионистов (о своей боевой юности он написал крайне увлекательную историческую книгу «Повесть моих дней»), создатель Еврейского легиона (об этом он не менее увлекательно и познавательно написал в книге «Слово о полку») и так далее. Он был одним из первых, кто выступил в прессе об антисемитских настроениях русской литературы. Он был знаком, дружил или спорил почти со всеми теми людьми, именами которых названы улицы всех без исключения городов Израиля. За всем этим порой забывается, что Жаботинский, вообще-то, был невероятным писателем и, если бы не увлечение политикой, – как знать, возможно, он бы стал настоящим классиком российской литературы. Во всяком случае, все предпосылки для этого были.
Книгу «Самсон Назорей» Жаботинский написал в 1926 году, за десять лет до своей самой известной книги — автобиографического романа «Пятеро». Первый большой роман Жаботинского — это вольное, очень вольное переложение биографии ветхозаветного героя Самсона, который прославился длинными волосами, расправами над львом и филистимлянами, судейской практикой и тем, что Ангел предсказал, что именно с него начнется спасение Израиля [от руки филистимлян]. Правда, само ветхозаветное сказание по книги Жаботинского лучше все-таки не изучать – автор в предисловии честно предупреждает: «Гюго написал и, может быть, имел право написать в примечании к “Рюи Блазу”: “Само собою понятно, в этой пьесе нет ни одной детали — касается ли она жизни частной или публичной, обстановки, геральдии, этикета, биографии, топографии, цифр, — ни одной детали, которая не соответствовала бы точной исторической правде. Когда, например, граф Кампореаль говорит: „Содержание двора королевы стоит 664066 дукатов в год“, — можете справиться в такой-то книге (следует заглавие) и найдете именно эту цифру”. Я, со своей стороны, о предлагаемом рассказе из времен Судей ничего подобного не утверждаю. Повесть эта сложилась на полной свободе и от рамок библейского предания, и от данных или догадок археологии…»
Легче всего воспринимать «Самсона Назорея» как политическое высказывание об исторической подоплеке зарождения государства Израиль. Исследователи совершенно справедливо замечают, что в «Самсоне Назорее», написанном во времена британского мандата, филистимляне соответствуют англичанам, ханаанеи — арабам, евреи (что естественно) — евреям. И, таким образом, все повествование книги — метафорическое, уходящее корнями в глубь веков, но все же осмысление ситуации в Палестине в начале ХХ века, положения евреев на ней и так далее. И с такой позиции читать «Самсона Назорея» крайне интересно. Но мне все-таки кажется, что за историческими параллелями и политическими манифестами ни в коем случае нельзя забывать о том, что Жаботинский все-таки большой писатель. Так что его роман — это прежде всего (да простят меня сионисты-ревизионисты и все другие сионисты) литература, написанная красивым, сочным, насыщенным русским языком, это роскошная приключенческая книга о любви и битвах, ревности и предательстве, дружбе и самопожертвовании, книга, наполненная тонкими замечаниями о человеческой психологии и огромным количеством того, что в буквальном смысле хочется заучивать наизусть:
«Слово есть не то, что сказал говорящий: слово есть то, что услыхали слушатели. Брошу я камень в небо: упадет на землю — я пошутил; упадет человеку на голову — я убийца. Обмолвка наедине — обмолвка; обмолвка на людях — приговор…»
Книжный магазин «Бабель» (Yona HaNavi st., 46, Tel-Aviv)
Recommended for you
Leave a Reply
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
