Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Сергей Калмыков, «Необычайные абзацы»

Не будучи искусствоведом очень сложно понять, что имеют в виду те, кто называют некий художественный стиль «фантастическим экспрессионизмом». Если попытаться разобраться, то надо понять, что экспрессионизм — это когда художник (а мы в данном случае говорим именно о художнике) выражает в своем произведении не столько окружающую действительность, сколько собственное эмоциональное состояние. Экспрессионистами, вроде, были  Мунк, Кандинский, Шиле и Сутин — художники не просто не близкие, но, порой, диаметрально противоположные. Если же к существительному «экспрессионизм» прибавить прилагательное «фантастический», то получится вообще неизвестно что — но именно так определяли стиль, в котором работал Сергей Калмыков.

С ним вообще много сложного. Он родился в Самарканде в 1891-м, с 1910-го учился в Санкт-Петербурге у Кузьмы Петрова-Водкина и Мстислава Добужинского (в 1911 году он нарисовал картину с конями на водопое, и, судя по всему, именно в этой его работе почерпнул вдохновение его учитель Петров-Водкин, когда изображал знаменитое «Купание красного коня» — Калмыков позже даже утверждал, что Петров-Водкин нарисовал на коне именно его, своего ученика: «К сведению будущих составителей моей монографии. На красном коне наш милейший Кузьма Сергеевич изобразил меня. Да! В образе томного юноши на этом знамени изображен я собственной персоной. Только ноги коротки от бедра. У меня в жизни длиннее»), в 1926 году оказался в Оренбурге и проходит все те стадии, которые проходили его соратники по русском авангарду в столицах. А в середине тридцатых переехал в Алма-Ату, где и дожил в безвестности до середины шестидесятых. Возможно, от лагерей и тюрьмы его спасло то, что о нем попросту забыли, а возможно, с ним решили не связываться — за Калмыковым прочно закрепился образ городского сумасшедшего, в экстравагантной одежде и с порой неадекватным поведением. В любом случае, как я уже написал, он дожил до середины шестидесятых никому ненужным и всеми забытым полубезумным художником и умер в нищете (и, по некоторым версиям, в психиатрической лечебнице), его могила неизвестна. Зато спустя годы специалисты обратили внимание на сотни его чудом сохранившихся работ, и оказалось, что одного из важнейших художников русского авангарда попросту пропустили, не заметили, забыли и едва не списали в утиль. К счастью, не списали.

Сейчас о Калмыкове написано немало — не так много, как о других художниках того времени, но все же. Про него в «Факультете ненужных вещей» писал Юрий Домбровский: «Когда Калмыков появлялся на улице, вокруг него происходило легкое замешательство. Движение затормаживалось. Люди останавливались и смотрели. Мимо них проплывало что-то совершенно необычайное: что-то красное, желтое, зеленое, синее — все в лампасах, махрах и лентах. Калмыков сам конструировал свои одеяния и следил, чтобы они были совершенно ни на что не похожи…» Целый детективный роман о нем написал Давид Маркиш – ну, хорошо, не совсем о нем. Наконец, о его творчестве написаны статьи, более или менее научные.

Но, видимо, чтобы понять этого удивительного и неожиданного художника и человека, нужно читать его самого. «Необычайные абзацы» — это несколько тетрадей, которые, собственно, и составляют литературное наследие Калмыкова. Здесь есть обязательные для русского (и любого другого) авангарда манифесты, есть дневниковые записи, в том числе лирические, попытки воспоминаний, философствования, порой становящиеся едва ли не потоком сознания, но неизменно предлагающие тонкие, точные и крайне интересные наблюдения.

«Совет начинающим художникам. Для того чтобы стать хорошим художником, надо как можно больше и по возможности медленнее ходить…» («Солнечные символы», 1924)

«И Шершеневич, и Лапин, и Мэри Пикфорд, и Лилиан Гиш, и Эренбург, и я – все мы родились в 1891 году. В этот год умер Артюр Рембо!
Врубель умер в один год со Львом Толстым. Весною. Я был тогда в Москве. Он был модернист.
Толстой помер осенью в 1910 году. Не был модернистом. Я был уже в Петербурге.
Импрессионист Дега умер в 1917 году, во время революции в России. Я был в отпуску с солдатской службы…» («Относительные абзацы», 1927)

«Не хочу, возмущался я, умирать за женщин, хочу умереть за живопись, это гораздо оригинальнее, за живопись теперь никто не воюет, из-за женщин воюют все!…» («Солдатская служба» 1927)

«Необычайные абзацы» Сергея Калмыкова — не диковинная зверюшка, вдруг выплывшая на волне всеобщего интереса к раннему советскому искусству, но дивное, захватывающее чтение. И то, что эти тетради сохранились, — не только чудо, но и счастье.

Книжный магазин «Бабель» (Yona HaNavi st., 46, Tel-Aviv)