Валентина Муллер, «Счастливое детство…»
«Раннее утро, июль 1937 года…» – так звучит первая фраза этой книги, и она, к сожалению, не обманывает.
Мы уже столько читали про ГУЛАГ, что удивить чем-то нас сложно. Однако с каждым новым документом, с каждым новым свидетельством, с каждым новым воспоминанием нам открываются все новые и новые извращенные изыски эпохи, которая для многих удивительным образом остается великой. Небольшая книжка Валентины Муллер «Счастливое детство…», вышедшая в Иерусалиме в прошлом году тиражом столь крошечным, что о нем даже неудобно упоминать, – еще одно воспоминание о конце тридцатых, одно из многих и – уникальное, как и каждое, которое было до и будет после.
Сюжет этой книги немудрен и поразителен своей обыденностью – в 1937 году, после ареста сначала папы (пламенный коммунист, участник большевистского подполья, он был участником XVII Съезда партии, большинство участников которого были репрессированы), а потом мамы, их десятилетняя дочь попадает в детский дом для детей «врагов народа», откуда ее вызволяет бабушка. После долгих мытарств и переездов они оказываются в ссылке, где после лагеря содержат мать девочки. Четыре года – с 1937-го по 1941-й – охватывают эти воспоминания, которые разрывают сердце. Но – мы уже столько читали про ГУЛАГ, что удивить чем-то нас сложно, помните? – дело в деталях. Вот лишь некоторые из них.
Например, вот как автор описывает, как ее разлучили с мамой и бабушкой: «Бабушку и маму посадили на заднее сиденье. Куница (это имя НКВДшника – прим. Е.К.) сел впереди, меня посадил к себе на колени. Мои чемоданы и портфель приткнул рядом с дверью. Другой военный сел за руль. Зарычал мотор, и машина помчалась. Минуты через две резко остановились. Дверь рядом со мной распахнулась, чьи-то руки выхватили меня и мои вещи из машины, и она понеслась дальше. Мамин и бабушкин крики повисли в воздухе…» Жестокость этой людоедской системы невозможно осознать, сколько бы не читал и сколько бы не узнавал нового, всегда нового и, с каждым разом, все более страшного.
Там очень много таких поразительных вещей – обыденных (приходится второй раз употреблять это слово, но без него никак) и от того еще более страшных. Ведь именно эта обыденность добавляет обволакивающего ужаса, без нее остался бы просто шок – резкий, но мгновенный, который легче выдержать. «Открылась дверь, и в класс вошла маленькая остроносая женщина с черными глазками-пуговками. Зойка сказала, что это почетная работница швейной фабрики товарищ Синичкина. Я аж поперхнулась. Ну да, это та самая Синичкина, о которой моя мама, когда она была директором фабрики, рассказывала, что перед каждым праздником та заявлялась к ней и парторгу и требовала, чтобы ей дали рассказать ”про Сталина”. Парторг вежливо говорил ей, что уже назначен человек для выступления. На что она визгливо кричала: ”Вы что, не разрешаете рабочему человеку рассказать про Сталина?” Все пугались и говорили: ”Ну ладно, напишите, что вы хотите сказать”. – ”Нет, это вы мне напишите, что надо сказать, потому что я малограмотная, но хочу рассказать про Сталина!”…»
А вы знали, что женщины, жившие в сибирской ссылке, отправляясь на условный лесоповал, ярко красили губы? «”А зачем они губы накрасили?” – ”Чтобы не отморозить их. Очень сильные здесь морозы, с ветром. Губы страшно болят после обморожения”. – ”А зачем так ярко?” – ”Какая есть помада, такой и мажут”. – ”А что, кроме помады больше ничем нельзя?” – ”Можно! Лучше всего помогает топленое гусиное сало. Но где же его здесь взять? А помаду присылают некоторым женщинам родственники, и они делятся ею с другими”…»
Там еще много такого. Обыденность, помните, да?
И еще одна важная деталь, уже про само издание – весь рассказ подробно зарисован дочерью Валентины Муллер, Татьяной Шевченко, которой удалось не просто передать этот трагический рассказ в рисунках, но – сознательно или нет – создать парафраз немногочисленных (известных) лагерных рисунков. На ее иллюстрациях многочисленные герои книги оживают, а декорации, в которых творится эта история, становятся зримыми – просто обыденная жизнь. «Где-то в тюрьмах папа с мамой, / Мы с бабусею без средств, / Но я радуюсь: ведь с нами / Столько родственных сердец!»
Книжный магазин «Бабель» (Yona HaNavi st., 46, Tel-Aviv)
Recommended for you
Leave a Reply
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
