Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Интервью первоначально опубликовано в приложении “Нон-Стоп” к газете “Вести” 8 ноября 2018 года

В декабре 2018 года в Тель-Авиве будет представлен один из самых грандиозных классических балетов современности, балет, который надо увидеть хотя бы один раз в жизни. Речь идет о «Спартаке» в постановке Юрия Григоровича, в исполнении 70 артистов его Театра танца.

Мне необыкновенно повезло:   представилась  возможность задать несколько вопросов   Юрию Григоровичу – личности поразительной, масштабной, легендарной. Какие вопросы задать такому человеку? Хотелось спросить всё – задать вопросы, начиная с вопросов о его родителях, Петрограде конца 1940-х годов до его встреч с великими людьми нашего поколения,  спросить о первом, поставленном в возрасте  20 лет балете, до того,  как Юрий Николаевич работает  сегодня. Очень и очень многое можно прочитать в сети – поразительные интервью, воспоминания, увидеть редчайшие фотографии, прочувствовать,  через уже написанное, атмосферу прошедшего времени, театра, его  работы. И благодаря прочитанному и услышанному от Юрия Николаевича вспомнить себя  – крохотной девочкой  в тяжелой шубе, замотанной огромным пуховым платком, через февральские сугробы у метро «Смоленская» пробирающейся вместе с бабушкой в театр… В  Большой театр на БОЛЬШОЙ балет

 

Юрий Николаевич! Добрый день! Я счастлива, что могу задать вам несколько вопросов перед гастролями в Израиле балета «Спартак», тем более – вы не поверите – видела его шестилетней девочкой в Москве зимой 1969 года с Мариусом Лиепой, Владимиром Васильевым, Екатериной Максимовой, Ниной Тимофеевой в главных партиях. Такой мне всегда делали подарок на день рождения – бабушка и дедушка водили меня в Большой Театр на балет. И я это помню, по сей день, помню невероятную ураганную мощь и силу «Спартака». И, потому, первый вопрос такой:

 

– Классический балет, безусловно, не потерял своей мощи и блеска. По вашим ощущениям, остался ли он праздником или стал хрестоматийной частью культурного фона?

– Лидирующие позиции классического балета в современном мире сохраняются. Классика безальтернативна, несмотря на большое количество направлений современного танца. Важно в любом танцевальном направлении создавать содержательные вещи. Если видишь что-то талантливое, то принимаешь любые виды и формы танца. В основе классического балета универсальные идеи. Они близки и интересны любой аудитории на всех континентах. Я помню, как в Греции, в античных театрах аудитория наших спектаклей исчислялась тысячами и все – артисты и зрители – ликовали от ощущения нашей общности.

– Расскажите о ваших первых впечатлениях от музыки Хачатуряна – вы танцевали в «Спартаке» в Кировском театре. В то время вы уже лично познакомились с Арамом Хачатуряном?

– С Арамом Хачатуряном, крупнейшим композитором ХХ века я познакомился очень давно, более полувека назад, в 1950 году в Ленинградском Кировском театре, где готовился к постановке его балет «Спартак». Первое впечатление от музыки было грандиозным: она ошеломила эмоциональной силой, открывалась, словно огромная старинная фреска, а армянский колорит придавал ей особое романтическое звучание. Все крупно, объемно, броско.

Хачатуряну близки законы шекспировской драмы, основанной на широком и могучем развитии конфликтов, смелых и впечатляющих контрастах. Композитор приходил на наши репетиции и был захвачен моим замыслом. А когда «Спартак» вышел в Большом театре и имел триумфальный успех, то редко, когда пропускал его. Он восхищался нашими знаменитыми артистами – Владимиром Васильевым, Михаилом Лавровским, Марисом Лиепой, Екатериной Максимовой, Наталией Бессмертновой, Ниной Тимофеевой.

В наших разговорах и спорах с Арамом Хачатуряном он был, порой, как большой и очень добрый ребенок при внешней, казалось, суровости. Возможно, тут коренилась непосредственность его музыки, рождавшейся естественно, свободно, абсолютно непредсказуемо. Но мы никогда не забывали, что перед нами большой композитор, один из тех, кто в ХХ веке создавал балетный театр.

 

– О поколении шестидесятников говорят, что они оставили нам «поколенческие заповеди». Каковы они?

– О заповедях Моисея слышал, а о «поколенческих заповедях» ничего. Скорее, нужно говорить о том времени, как о времени нашей молодости и творческого единения. Мы понимали друг друга с полуслова, нас радовала наша работа, наш успех. Вся атмосфера нашего творчества была согрета любовью и уважением друг к другу. Те годы я запомнил, как одну нескончаемую работу, полную радости. Сегодня я особенно стремлюсь фиксироваться на том позитивном, что жизнь мне дала. А все дурное, мелкое, случайное, что путалось под ногами – стирать и не тащить за собой в вечность.

 

– Вы выросли в ленинградской атмосфере, она вас сформировала – так отмечали вы сами. Но самая яркая карьера ожидала вас в Москве. В Петербург вы уже не вернулись, а оставив Большой театр, стали руководителем балета Краснодарского театра. Но, тем не менее, что вам дала ленинградская атмосфера 40-50-х годов?

– То были годы моих балетмейстерских дебютов в Ленинградском Кировском театре оперы и балета, и воспоминания о них неотрывны от атмосферы Ленинграда той поры. В более широком смысле – от самого культурного времени – конца 1950-х годов. Мне поручили первую простановку – балет Серея Прокофьева «Каменный цветок». Я искал самостоятельный постановочный ход. Мы собирались с художником Симоном Вирсаладзе, балериной Татьяной Вечесловой, которая стала в то время педагогом, с артистами. Обсуждали музыку, в которую влюбились безоговорочно. Собственно, мы делали то, что должны делать создатели любого спектакля – быть вместе. Не подлетать к премьере, не посылать друг другу эсэсмэски, электронные письма, а в живом общении отыскивать оригинальное видение будущей работы, привнося в искомый синтез свое. И этот процесс, был сам по себе высоким наслаждением. Культура Ленинграда, в которой мы воспитывались и частью которой стремились стать, основательно держала и сплачивала людей той эпохи и того театрально-музыкального и литературного круга. И круг тот был подвижен, вбирал в себя не обязательно людей балета. К нам приходили художники, писатели, режиссеры драмы. Наше единение на «Каменном цветке» было действительно чистым, идеальным, как бывает в прошлой давно отошедшей в историю жизни.

– Вас сначала обвиняли в излишнем новаторстве, позже – в излишнем консерватизме. Вы же просто двигались вперед. Так ли это?

– Было и то, и другое. Я мало вникал в эти споры о самом себе – просто работал, как понимал свою профессию и свое место в ней.

 

 – За тридцать лет работы в Большом театре вы поставили 16 балетов – «Спартак», «Иван Грозный», «Легенда о любви», «Щелкунчик», «Ромео и Джульетта», «Каменный цветок», «Золотой век», все балеты Чайковского. Многие исполняются по сей день. Вы сохраняете их в прежнем виде или что-то меняете со временем?

– Что-то остается неизменным, скажем, «Спартак» и «Щелкунчик». Что-то редактируется, например, «Ромео и Джульетта», «Золотой век», даже «Лебединое озеро».  Мои балеты действительно идут в Большом, некоторые более полувека, в них входят новые поколения исполнителей, даже стремятся отметить ими важный этап своей карьеры. Какие-то балеты уходили из репертуара, но через время возвращались на новом историческом этапе. Так вышло с «Лебединым озером», «Иваном Грозным», «Золотым веком». И вернулись они уже несколько иными – что-то в них я уточнял. К тому же эти балеты перешли к новому поколению артистов, а значит, так или иначе, стали внутренне несколько иными – по интонациям, пластике, скоростям. Да и зал, конечно, изменился. Это серьезное испытание для хореографа – время. Я счастлив, что мои балеты идут непрерывно на разных сценах мира более полувека.

 

– Судьба сводила вас с выдающимися личностями – Дмитрием Шостаковичем, Арамом Хачатуряном, Марком Шагалом… Симон Вирсаладзе, Галина Уланова, Григорий Козинцев, Леонард Бернстайн, Сол Юрок, Бронислава Нижинская, Серж Лифарь, Леонид Мясин, Игорь Стравинский, Рудольф Нуреев – ярчайшие, легендарные люди. Собственно, и вы такой же. Каково осознавать свою гениальность, ощущение выполненного предназначения?

– Никогда не осознавал свою гениальность, никогда не нес впереди себя собственные достижения. Соотносил сделанное мной с другими хореографами. Интересовался их методом, их судьбой, их пониманием профессии – музыки, танца, живописи. Вот и все. Не более того. А люди на моем пути встречались действительно замечательные. Я храню в душе эти мгновения.

– Вы создатель труппы классического балета в Краснодаре, воссоздали там почти все свои работы. При этом ставили в Париже, Риме, Копенгагене, Стокгольме, Праге, Мюнхене, Антверпене, Сеуле, Анкаре, в театрах бывшего СССР. И в 2008 году стали штатным хореографом Большого театра, это было возвращение домой или очередной виток судьбы?

– Действительно, я шесть лет не был в Большом театре, потом по приглашению Дирекции вернулся для воссоздания «Лебединого озера» в новой редакции. И после премьеры остался там на должности штатного балетмейстера. Занимаюсь репетициями своих спектаклей, ввожу новых исполнителей и никак не формулирую в высоком духе свое возвращение. Уходы и возвращения – естественная часть жизни творческого человека. Важно не уходить из творчества вообще – трудно будет вернуться.

 

– Ваша жизнь перенасыщена событиями, вы видели всё, испытали всё. Благодаря чему вы работаете – благодаря воспоминаниям, или все еще не исчезнувшему порыву сделать что-то новое?

– Нет-нет, я не раб воспоминаний, хотя мне есть что вспомнить. Мною движет, скорее, проблема контакта с новыми поколениями артистов – как моя хореография ими воспринимается, какие новые смыслы они в нее могут привнести, как она может трансформироваться во времени. Вот это важно.

 

– Ваша жизнь делилась между Москвой и Петербургом. Какие места в этих двух городах-соперниках остались для вас наиболее интересными? Я читала ваши воспоминания о детстве в Петербурге – такая атмосфера впитывается навсегда…

– Петербург вспоминаю с большой нежностью, там многое было и состоялось, там мое начало, определившее всю последующую жизнь в Москве и в других театрах мира.

– И последний вопрос – что же такое БОЛЬШОЙ БАЛЕТ?

– Это образное и одновременно конкретное название московской труппы, работающей на Театральной площади Москвы в стенах Большого театра России. Это емкое определение – в нем как бы задаются параметры нашего творчества, наших притязаний, наших ожиданий, наших критериев… Словом, то, к чему нужно стремиться в балетном творчестве.

Интервью взяла Маша Хинич. Фото – Татьяна Зубкова и из личного архива Юрия Григоровича

*****

 «Спартак» в постановкеЮрия Григоровича на музыку Арама Хачатуряна в исполнении Краснодарского Театра балета Юрия Григоровича будет представлен в Оперном Театре имени Шломо Лахата в Тель-Авиве.

Всего 4 спектакля с 13 по 15 декабря:
13 декабря, четверг, 20:00
14 декабря, пятница, 13:00
15 декабря, суббота, 16:00
15 декабря, суббота, 21:00
Заказ билетов в кассе Израильской оперы по телефону: 036927777  или в кассе «Браво»:  https://bit.ly/2JQoOqM