Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Заглавное фото: Нина и Екатерина Садур. Фото из личного  архива. 

Театр Zero даёт в своём ART-подвале в Кирьят-Оно потрясающего «Вия» – потрясающего и потрясшего как своей необычностью, так и отношением к традициям и классике. Начиная с ноября «Вий» и с ним все театральные чистые и нечистые силы вырвутся на большие сцены, когда спектакль начнет показываться в разных городах Израиля. Спектакль «Вий» поставлен по одноименной повести Гоголя и по пьесе «Панночка» знаменитого драматурга Нины Садур, дочь которой – прекрасная писательница Екатерина Садур рассказывает в интервью о своих детских впечатлениях, о «Панночке», о философии и о многих других вещах.

 – Екатерина, вы сейчас находитесь в Берлине и оттуда следите за отзывами о спектакле. В Израиле вы еще не бывали?
– Нет, к сожалению. Хотя я бы с удовольствием приехала, даже несмотря на сегодняшнее положение в вашей стране, потому что спектакль этот – памяти мамы, скончавшейся чуть меньше года назад,  в ноябре 2023 года. Не одно поколение выросло на ее произведениях, ее прозе и драматургии. Пьесы Нины Садур принесли ей не просто всесоюзную славу, они реформировали, подобно пьесам Вампилова, русский театр, только, к сожалению, наследие Вампилова небольшое по объёму, мама же оставила около шестидесяти пьес. Уже в 80-е её стали активно ставить на Западе.
Пьесы Нины Садур, как и всё её творчество, произрастали напрямую из русской и европейской классики, своими учителями мама называла двух блестящих, но абсолютно не похожих театральных людей того времени – Евгения Харитонова и Виктора Розова, в семинаре которого она училась в Литературном институте. … Ещё раз – пьесы моей матери реформировали русский театр с их невероятным, с одно стороны поэтическо-народным языком, с другой – сложно-философским, ироничным ко всему бытовому, заскорузлому; с их феерическими решениями пространства, когда на практически пустой сцене просто лежала деревянная лестница, изображавшая железнодорожные пути, да так правдоподобно, что у сидящих в зале не закрадывалось ни малейших сомнений…  Все новое, не сиюминутное, а яркое, гениальное, не само по себе зарождается, оно произрастает из старых корней. Нина Садур всегда о себе говорила, что она – традиционный русский писатель, и принадлежит к русской европейской классической школе. Посмотрите на структуру ее пьес, как она расписывает роли – как эти роли вначале заявлены и как они неожиданно они потом раскрываются. (Например, «Доктор сада», «Красный парадиз», «Бессовестная Шапкина» и проч.)
Я была подростком, когда создавалась «Панночка». Нина Садур никогда не писала то, что на театральном языке называется «инсценировка».

– Я это поняла, когда готовилась к интервью. Я сначала перечитала Гоголя, а потом пьесу вашей мамы, и стало ясно, что это два совершенно разных произведения.
– В ее драматургии отражено ее авторское мироощущение, как художника. И не только в «Панночке», но и во «Влюбленном дьяволе» по роману Жаку Казота, и в «Брате Чичикове» по «Мертвым душам», в изящной пьесе «Фалалей» по «Лафертовской маковнице» Погорельского и в других пьесах, перечень которых достаточно длинен.

–  Пьеса Нины Садур называется «Панночка», а не «Вий». Сразу хочется спросить – почему?
– Этот жанр в творчестве Нины Садур обозначается как «оригинальные пьесы по мотивам». В пьесе Нины Садур нет вия, но есть юная ведьма панночка, воплощение ариманического обмана, иллюзии любви и поруганной красоты.
Нина Садур безумно любила Гоголя. В Москве мы живем практически в доме Гоголя – так распорядилась судьба –  в Доме Полярников на Никитском бульваре; они соприкасаются стенами, а из кон одной из наших комнат видны окна гоголевской усадьбы. Усадьба, правда, была Толстых, Гоголь у них жил последние годы своей жизни. Там во дворике «сидит» Николай Васильевич Гоголь, прямо напротив Дома Журналиста. Знаменитый памятник скульптора Андреева, Нина Садур дала ему название «Согбенный Гоголь», и оно укоренилось в московской речи. Мы часто выходили туда на прогулку, много удивительного народа зачастую стекается туда, как планеты вокруг Солнца прохаживаются вокруг Гоголя по палисаднику.  Две гоголевских театральных фантазии Нины Садур, как приношение любимому автору – это «Брат Чичиков» и «Панночка».

– Это не единственные совпадения в нашей истории. В ней много мистических совпадений. И  пьеса,  и проза Нины  Садур – мистические. Сохранилась ли эта «мистическая направленность» и в вашей прозе?
– Я все время собираюсь стать реалисткой, ни это никак у меня не выходит. Сейчас, к счастью, со времен расцвета латино-американской литературы, или даже со времен немецкого романтизма, существует прекрасное понятие «магический реализм», то есть ты как бы и маг, и реалист и от этого становится значительно легче.

– Магический реализм относится не только к литературе. Те костюмы, которые сделала к спектаклю художница Лея Шац, также созданы в жанре магического реализма. Когда говорят о мистике, то в первую очередь возникает ассоциация с чем-то страшным, ужасным, и сам Олег Родовильский считает, что этот спектакль – о природе страха. Так ли это? Как вы рассматриваете природу страха сегодня, когда это не досужий вопрос, а вопрос существования – в мире идет война. Насколько уместно в наши дни ставить спектакль о природе страха, об ужасе  с «черным-черным» человеком, с детскими страшилками?
– Я еще не видела спектакля Олега, но я верю своему наитию, своей радости жизни, доставшейся мне от мамы, что состояние войны рано или поздно прекратится. Не может мир постоянно балансировать на грани смерти. Я сейчас читаю работы Юнга, Марии Луизы фон Франц, других его соратников, исследовавших природу страха. Вот кто был мистиком, вот кто был глубоким исследователем подсознательного! Именно Юнг вывел термин «коллективное бессознательное», в котором находятся наши страхи. И в пьесе это есть. И, надеюсь, и в спектакле «Вий» Олега Родовильского. Это страшная история, но она абсолютно эстетизирована. Это переживание красоты через страх и переживание страха через явление разных граней красоты. Вспомните полёт Хомы Брута верхом на ведьме.
Страшные и прекрасные образы этой пьесы, по сути своей – «архетипы». Почему фольклор многих стран совпадает? Почему у каждого человека, будь он из Африки или из Европы совпадает «страшное»? Мы родились с этим знанием, точнее оно родилось до нас. Гоголь исследовал русский и малоросский фольклор, и описывал, как человеческая душа может этот страх пережить и очиститься, выйти из него. А театр — это мистерия, даже самый светский театр. И, когда режиссер с актерами разыгрывают действо, они разыгрывают мистерию, играют на переживаниях души, на архетипах.

– Может ли равнодушие стать способом борьбы со страхом? В спектакле есть сцена, в которой главный герой, философ Хома Брут, уже понимая, что с ним произойдет, размышляет, воспринимать ли это эмоционально или противопоставить страху равнодушие.
– Это будет притворное равнодушие даже у самого холодного человека на свете, потому что страх на то и страх, чтобы не оставлять равнодушных. Что такое страх? Взгляд в ад, в неизвестное.

– Хома Брут, как он ни старался, все равно не смог бы остаться равнодушным? Все равно бы его «затянуло»?
– Конечно. Он с самого начала «затянут». Ведь его поймали на переживании красоты: он остался на ночлег вместе с другими бурсаками, и вдруг входит старуха, которая оказывается ведьмой, и начинается полет, он видит ночную, окутанную странным предрассветным маревом духов, таинственных существ, землю. Потом он побеждает ведьму силой молитвы. Но кончается тем, что сердце его не выдерживает, потому что, когда все заканчивается, когда наступает рассвет, на землю под ним падает не безобразная старуха-ведьма, а юная прекрасная девушка, которую он убил. Она вся в крови, она измучена, и она говорит ему одно – «Ты меня загнал». И конечно, сердце его разбито. И он понимает, что дальше будет возмездие, начинаются те три ночи, когда он видит, что она безусловно ведьма, что за ней стоит ад, и он туда заглядывает. Что сделал Гоголь, что сделала Нина Садур и что поставил Олег Родовильский, как и другие режиссеры, ставящие «Панночку»? В истории Хомы Брута и Панночки открывается бездна, в которой скитается его душа.

– Катя, вы сама писательница, драматург, поэтесса. Насколько велико влияние вашей мамы на ваше творчество?
– Я, безусловно, дочь своей матери, и всем своим развитием, всеми способностями, в первую очередь, обязана своей маме и своей бабушке. Отец Нины Садур был знаменитый поэт-фронтовик Николай Перевалов, воевавший в Сталинградскую битву, награждённый среди прочего, медалью за Отвагу. В нашей семье очень сильна преемственность, любовь к созданию литературы. Но я благодарна и тем людям, которые встречались мне в жизни, были моими учителями.

– Вы родились в Новосибирске. Вашу маму критики часто относят к новому сибирскому поколению драматургии и литературы.
– В Новосибирске где-то с конца 60-х годов сложилось мощное поэтическое направление, которое в современном литературоведении называется «сибирская школа поэзии». По большому счёту – это всего четыре человека, поэты Иван Овчинников, Александр Денисенко, Евгений Харитонов, Анатолий Маковский. И она среди них, как пятый элемент. Квинтэссенция. Ей было 14 лет, в заскорузлой совковой школе ей было невыносимо, она писала стихи, рассказы, – юная Музу пробует перо! – и вот она приходит в литобъединение, а там они, три молодых гения, не похожие ни на кого в мире (Харитонов появился позже).  В то время она писала стихи, очень красивые, но совершенно не ценила их потом, во взрослой жизни. А сейчас, когда я перечитываю их, понимаю, что обязательно надо их издать. Они прекрасны! Позже ее захлестнула проза, драматургия, и ей было уже не до поэзии. Но она всю жизнь обожала своих гениальных друзей, товарищей по перу. У всех у них сложные, печальные судьбы, судьба Маковского вообще трагична – он пропал без вести, и его так и не нашли. Маковский – гений и аристократ по происхождению, из рода художников Маковских. Вся их поэзия, вообще, аристократична по выражению чувств и свойствам ума. Даже Овчинников, глубоко ушедший в фольклор. Мама говорила, что по своей гениальности он просто недосягаем.
Она всегда подчеркивала, что она происходит именно от них, из этой сибирской школы поэзии. А потом она уехала в Москву…. Но изначально истоки ее – из Сибири.
(для справки: Нина Садур стала печататься с 1977 года – первая ее публикация состоялась в журнале «Сибирские огни». В 1983 году окончила Литературный институт им. А. М. Горького, где занималась в семинаре В. Розова и И. Вишневской. Учиться в Литературный институт молодую, но уже известную Нину Садур пригласил Виктор Розов, восхитившись её прозой и первой пьесой «Плач об Адонисе». Нина Садур была любимой ученицей Розова).

– Сейчас на планете сложные времена. Но при этом ставятся спектакли, играются концерты. Беспокойная волна нашего сегодняшнего существования подняла наверх небольшие театры. Насколько в эти тяжелые дни театр необходим, на ваш взгляд? Насколько он является отдушиной для людей?
– Я заметила ещё очень давно: то, что ужасно, чудовищно для жизни – всегда прекрасно для искусства. Заметьте, перед революцией в России открываются прекрасные театральные студии – студия Вахтангова, Камерный театр Таирова, например. Всплеск живописи, литературы, философии. Искусство всегда спасительно, просветляюще, оно является нашим упованием и радостью. И безусловно, если в такие трудные времена искусство расцветает, для всех нас это большой подарок. Это прибежище, единственное прибежище радости и счастья, которое мы можем создать своим талантом, своими переживаниями.

– «Панночка» бесчисленное количество раз ставилась в советские времена, ставилась и за границей, будучи переведенной на другие языки.
– Я помню, как мама ездила в Польшу на премьеру «Панночки» и вернулась очень довольная. Но, думаю, что спектакль в Израиле – первый после долгого перерыва из зарубежных постановок.

– С Олегом Родовильским вы познакомились в фейсбуке…
– С Олегом, если говорить фигурально, мы познакомились в небе. Я летела в Берлин. И вот иду на пересадку по огромному аэропорту, нахожу место, рассеянно смотрю на людей рядом, и думаю – наверное, какой-то театр, актеров же видно всегда. И вдруг ко мне подходит красивый молодой человек и спрашивает – простите, вы Катя Садур? Я говорю – да. И он представляется – а я Олег Родовильский, режиссер, мы знакомы по фейсбуку.

– Олег свою дипломную работу на филологическом факультете Ташкентского университета писал по пьесам Нины Садур…
– Да что вы, я этого не знала. Я маме потом рассказала о нашей встрече в аэропорту, а потом прошло много лет, и Олег привез в Берлин свой спектакль «Вирджиния Вульф», на который он меня и пригласил — вот так складывалось наше знакомство.

– Расскажите о разных воплощениях «Панночки» и о реакции на них вашей мамы.
– Постановок «Панночки» было очень много, это одна из классических пьес Нины Садур. Но я хочу рассказать об одном очень важном воплощении «Панночки», которое стало хрестоматийным событием в культурной жизни Москвы. Это был 1987-й или 1988 год, я была еще школьницей, подростком, у меня не было никакого сложившегося представления о драматургии, о театре. И вот мама ведет меня в театр, в студию Анатолия Васильева на Поварской, где я смотрю спектакль «Шесть персонажей в поисках автора». Он меня настолько потряс, что я на всю жизнь заболела театром. И потом, почти сразу же после этого спектакля выпускник студии Петра Фоменко, режиссёр Сергей Женовач выпускает в театре-студии «Человек» совершенно потрясающий спектакль «Панночка». Тогда в неофициальной Москве произошло два знаковых события – постановка Пиранделло Васильева и «Панночка» Нины Садур. Спектакль  Женовача был камерный по причине небольшого пространства. Мы всей семьёй – мама, бабушка, я ходили на него много раз, зал был переполнен, люди стояли в проходах. Зал студии «Человек» был необычно организован, эдакое подобие амфитеатра: ряды по краям, а внизу, в середине площадка, на которой происходило действие. Площадку покрыли сеном, на него установили высокий насест, напоминающий гимнастические брусья. Сено пахло свежестью, невероятно, остро, так, что запах играл отдельную роль в этом действе.  Панночку играла великолепная русская актриса, тогда юная и замечательно красивая – Ирина Розанова. Хому Брута играл прекрасный актер Сергей Тарамаев, да и все там были на высочайшем уровне.
Эти два московских спектакля полностью переворачивали представления людей о театре.
Позже я видела много спектаклей «Панночка» – многие были очень красивые. Одновременно с Женовачом еще один театр-студия поставил «Панночку» в Москве, но там Панночка  была традиционная – ходила по сцене в исподней рубашке-саване и в белой фате. Таинственно, сказочно… Мгновениями инфернально.  Но ошеломляло то, что у Женовача Панночка даже на ведьму не походила – живая молодая женщина, полная жизни дочка сотника на выданье, и вдруг все переворачивалось, она оказывалась ведьмой, метафорой смерти, самой смертью.

– Я видела спектакль «Вий» театра Zero Олега в их ART-подвале. Это очень красивый спектакль, соответствующий тому, что вы говорили об эстетизации страха. Каким, на ваш взгляд, должен быть современный театр сегодня, когда вокруг так неспокойно?
– В той тревожной, трагической обстановке, в которой мы находимся, этот вопрос касается не только театра, но и литературы. Театр, литература, искусство в целом сейчас переживают глубокий кризис. Театр сталкивается с проблемой, когда режиссеры выпускают весьма достойные спектакли, но полностью отказываются от драматургии, создавая собственные интерпретации классических текстов. Но даже самый авангардный театр строится не из воздуха, а на конкретном сюжете и традиции. Он либо опровергает эту традицию, либо ее продолжает в неожиданном ключе. Даже самый авангардный театр произрастает из классики. Я считаю, что современный театр очень нуждается в этой связи, остро нуждается в хороших пьесах, потому что без драматургии театр получается усеченный, он рушится, как карточный домик… Ещё сейчас театр тошнотно политизирован.
В театре важен диалог, его делает драматургия. На этом все построено, это самое сложное – добиться  ответа от зала, диалога с тем, кто на тебя смотрит.

 – От себя могу добавить: театру ZERO удалось добиться диалога удалось в полной мере.

Интервью взяла Маша Хинич.  Все фотографии предоставлены Екатериной Садур.

****
«ВИЙ» https://www.israelculture.info/otdaj-moe-serdce/
Постановка и сценография- Марина Белявцева и Олег Родовильский
Костюмы – Леа Шац
Музыка – Альберт Халмурзаев
Дизайн света – Ясмин Родовильская
В спектакле участвуют: Анна Кордонская; Роман Джура; Бени Шиф; Олег Родовильский; София Шульман; Марина Калачинская; Анна Винокур; Ясмин Родовильская; Саша Винникова; Полина Дубинская

Спектакли состоятся:
5 ноября – Петах-Тиква
21 ноября – Реховот
28 ноября – Нетания
5 декабря – Хайфа
8 декабря – Ашдод
10 декабря – Беэр-Шева
12,13,14 декабря – Кирьят-Оно

Заказ билетов: 054-780-2339, 054-740-1315
В кассе «Браво» https://ru.kupatbravo.co.il/announce/79825

Страница театра в фейсбуке – https://www.facebook.com/TeatrzeroIzrail
Сайт театра – https://art-podval.com/