#eshkofest
Фестиваль медленного чтения «Эшколота» «Иерусалим на Рейне» стал для меня знаковым событием – в первую очередь потому, что я занималась на фестивале тем, чем хотела заниматься еще со школы и тем, чем длинный хоровод обстоятельств заниматься до этого времени не позволял. Связь слова и географии, ономастика, этнография, антропология – все это слилось в перенасыщенном растворе «Иерусалима на Рейне» – перенасыщенном не только информацией, но и невероятным количеством ассоциаций сцепок, последовательностей, случайностей и их взаимосвязей. Короче – это был необычный фестиваль, пятидневный перформанс без перерыва, практически без сна, но с огромным количеством приобретенных знаний, знакомств, прогулок, воспоминаний об 11-м веке, кладбищах (кладбища – это совсем не страшно). На этой исторической сцене мы оказались не зрителями, а участниками и потому наши личные истории и судьбы вплелись в историю средневекового хасидизма в Европе.
Иерусалим на Рейне – Вормс, Майнц, Шпайер – три удивительных города, их соборы, архитектура, их летописи, которые были осмыслены через еврейскую историю, тексты и гипертексты, пиюты, манускрипты…
Пока же после возвращения я читаю Гершона Шолема, слушаю взятые на фестивале интервью, еще не дорасшифрованные, но вот сегодня одна дама, которую я подвозила, сказала мне «А ты знаешь, что запись первого нигуна (мелодии) «Маоз Цур Йешуати» нашли в окрестностях Шпайера? Говорят, что ее написал раби Йегуда Хасид». Дама вышла из машины, я включила радио – Леонардо Коэн пел «Lover come back to me»
I asked my father
I said, “Father change my name”
The one I’m using now it’s covered up
With fear and filth and cowardice and shame
Ведущий – Надав Хальперин – объяснял связь между этой песней и средневековыми хасидскими пиютами.
Копилка теории совпадений и синхроничности Юнга пополнилась, а тем временем, в декабре в Иерусалиме пройдет очередной Фестиваль медленного чтения, за что огромное спасибо «Эшколот» и фонду «Генезис», приключения медленного чтения спонсирующего и поддерживающего.
Ниже – зарисовки пяти дней фестиваля, а полностью познакомиться с его программой, потрясающими лекторами и прекрасными единомышленниками-участниками можно вот здесь – http://eshkolot.ru/event/41731 и здесь http://files.eshkolot.ru/shum-booklet-final.pdf
День 1. Франкфурт
Оказаться в незнакомом, большом, богатом европейском городе, пустынном в воскресное утро с его замусоренными парками и бомжами, в глубине и в центре Европы, и четко понять, блуждая по нему полтора часа, что мои представления о право, лево и северо-востоке резко, вне связи с компасом, расходятся с тем, какой смысл вкладывает в эти представления навигатор. Но приключение все-таки началось во Франкфуртсткой синагоге Westend.
«Иерусалим на Рейне» – так называется EshkoFest Медленного чтения. Углубляемся в тексты и города в поисках идей. А читаем на сей раз плавно разворачивающиеся свитки страны Ашкеназ на территории ШУМ. А что такое шум и שום расскажу позже.
Синагога Westend была открыта в 1910-м году и не сожгли ее в Хрустальную ночь потому, чтобы огонь не перекинулся на зажиточные бюргерские кварталы по соседству. Красивые и зеленые по сей день. И три полицейских наряда стоят рядом. И здесь очень тихо.
День 1. Майнц
Что такое шум? שום – это чеснок и звуковые волны, мешающие жить в ладу с комфортом. С чесноком понятно: речь идет о еврейской кухне, значит его следует добавлять всюду. А ШУМ – это наше еврейское путешествие вдоль Рейна, от Майнца к Шпееру. ШУМ – שו”ם – аббревиатура, означающая содружество еврейских городов Рейна
SchUM – Stadte am Rhein – Speyer, Worms, Mainz
ש -schin – Schpira – Speyer
ו – Waw -Warmasia – Worms
מ Mem – Magenza – Mainz
Путешествуем мы в Шпайер в новую синагогу, открытую в 2011 году – белое конструктивистское прекрасное здание, будто сам Мельников приложил к нему руку: куб, сфера, параллелепипед. Окна – как книжные закладки – узкие, длинные, разноцветные. А едем – из Майнца, из синагоги, открытой в 2010-м году. Но она кажется древней крепостью, врытой в землю и из нее вырастающей на самых последних заветах Либескинда и теории водопада света.
В синагоге в Шпайере на лекции объясняют, что «Песня песней» – это, конечно, метафора и, даже, абстракция, под которую можно подстроить любую ситуацию, в том числе и невозможную. И то, что феминизм придумали мужчины (понятно, что те, которыми руководили женщины).
«Песня песней» — это текст, который можно перечитывать бесконечно. Из текста и из букв можно строить в буквальном смысле – так поступил архитектор Мануэль Герц, обивший стены синагоги в общинном центре в Майнце панелями, состоящими из миллиона еврейских букв, океана букв солнечного золотистого цвета. «Цвета шампанское» – уточняет Мануэль. Из океана букв проступают острова – это молитва Шма Исраэль, пиюты и слова «Песни Песней».
«Я – еврей, – говорит Мануэль Герц, – но я архитектор и не надо сливать две эти стороны моей личности. Синагогу мне так же интересно строить, как и музей».
Вот как скромно написано об этом архитекторе, в 29 лет выигравшим международный конкурс на строительство новой синагоги в Майнце (старая, 1912 года постройки, напоминающая, судя по макету, парижский дворец, не простояла и 30 лет):
«Мануэль Герц руководит своими архитектурными бюро в Базеле и Кельне. Получил образование в университетах Аахена, Лондона, Роттердама и Гарварда, преподавал в Институте современного города в Базеле, а сейчас он – профессор в Цюрихе», читающий лекцию и нам о процессе проектирования и строительства этой синагоги, облицованной треугольными керамическими панелями изумрудного оттенка, принимающих то цвет неба, то деревьев, то дождя. «Почему зеленый цвет?» – я не удержалась, чтобы не задать этот вопрос, ведь Мануэль так много говорил о символах и свете. «Просто потому, что это красиво» – ответил молодой профессор в тысячный раз. Кстати, Герц, спроектировал, как понятно много чего, в том числе и музей искусств в Ашдоде. А синагога – крепость с зелеными, как патина стенами напоминает корабль, Ноев ковчег, плывущий по золотистому морю из букв еврейского алфавита. Крепость, корабль, а еще очертания синагоги это – текст, фраза, слова, буквы. Текст, как и само здание, обращенный к Иерусалиму – к Иерусалиму далекому, а не к тому, что на Рейне.
День 2. Шпайер
Если вы считаете, что EshkoFest это развлечение, то вы правы, но это развлечение определенного рода. К примеру, не выспавшись прослушать с утра 2 академических часа лекции на английском об иллюстрациях средневековых еврейских манускриптов, а потом еще два часа лекции на тему иудео-христианской полемики в позднее средневековье, и о том чем эта полемика отличается от диспутов в Испании на два века раньше и как в эти дискуссионные схемы вписываются схоластические дебаты и парные скульптуры в готических соборах.
А потом приключение продолжается на улицах Шпайера вместе с медленно прочитанными текстами… Буквы еврейского алфавита витают над шпилями.
День 2. Шпайер
Продолжаем Эшкофест в атмосфере выезда академгородка в пионерский лагерь. Преподаватели Эшколота – люди серьезные. Слушатели же – разношерстная, разновозрастная из разных стран толпа еще два дня назад незнакомцев, решивших изучать жизнь евреев в средневековой Германии на полевых семинарах. Полевой семинар прежде всего означает лестницы. Много ступеней вниз – в знаменитую микву еврейского квартала Шпайера – самую глубокую, самую большую и самую красивую. Много рассказов о еврейской археологии. Куда больше ступеней вверх – на вестверк знаменитого Шпайерского собора – самого крупного из сохранившихся соборов в романском стиле.
И то, и другое – в одном городе и построено примерно в 11 веке.
Евреев в Шпайер пригласил епископ Рюдигер Хуцман, зазвав на переправу через Рейн три семьи из итальянского города Лукка – Каломинус, Йекутиэли и Мешулам. Зачем он это сделал? Прежде всего, чтобы превратить деревню, которой тогда был Шпайер (500 жителей) в город – так говорят теория, практика и наши полевые занятия. Евреям сразу выделили землю на кладбище и назначили немалый подушный налог. Идиллия длилась недолго – до первого погрома первого крестового похода, но название «Еврейский переулок» сохранилось, а вот название площади перед кафедральным мощнейшим собором Dom zu Speyer недавно изменено на «Площадь Эдит Штайн». Эдит Штайн – польско-немецкая еврейка, одна из святых нового времени, скульптура которой есть и при входе в церковь монастыря ордена кармелитов в Хайфе. Ей посвящена одна из капелл собора в Шпайере. Эдит Штайн (12 октября 1891, Вроцлав – 9 августа 1942, Освенцим), известна также под монашеским именем Тереза Бенедикта Креста – немецкий философ, католическая святая, монахиня-кармелитка, погибшая в Освенциме. Беатифицирована Католической церковью 1 мая 1987 года, канонизирована 11 октября 1998 года папой Иоанном Павлом II.
В этом соборе Бернард Клервосский созывал на II-й крестовый поход, а вот еврейский погром перед I-м походом случился еще до завершения строительства Шпайерского собора, законченного в 1080 году.
Кстати, в общине Шпайера перешедших в христианство евреев лишали права наследования имущества, а вот как к этому относились авторы «Сефер хасидим» – об этом уже завтра…
День 3. Вормс
Бегом в наушниках.
Мученичество за веру в стране Ашкеназ в современной интерполяции и в интерпретации Эшколота означает и стремительное передвижение пешком по жаре под солнцем, которое похоже здесь не закатывается. Иначе как все успеть? Как все успеть за час, день, год и жизнь? Ведь все равно уйдем.
Кладбища всегда были одной из важнейших структур жизни еврейской общины. Кладбище – это тоже текст. Текст о жизни, а не только эпитафии. Старое еврейское кладбище в Вормсе это хроника общины, существовавшей здесь с 11 века. Хроника бубонной чумы, крестовых походов, погромов и немногих периодов спокойной жизни.
Кладбище – это ритуалы, традиции, обычаи (менявшиеся) и ономастика. Это диалог между живыми и мертвыми. Сюда до сих пор приходят просить: каждый свое, судя по количеству записок, придавленных камнями на надгробиях каббалиста Элиягу Лунца, раби Меира из Роттенбурга и Александра Вимпеля (про него – отдельная история).
Тексты здесь высечены в камне. Кажется, что навечно. Но так ли это? С этого вопроса начинается наш квест в поисках каменного полумесяца на кладбище под названием «Небесный песок» («Heiliger Sand») – и хоронили на этом самом древнем европейском еврейском кладбище с 11-го века по 1942 год.
А закончится квест в соборе Вормса. И, как и в Шпайере, собор появляется здесь в том же 11 веке, вместе с кладбищем, в могилах которого песок из небесного града Иерусалима. В каменной резьбе собора (история прыгающей с трехметровой высоты таксы описана везде, как и описаны сотни каменных узоров и бесконечные статуи собора), в украшающих его скульптурах и рельефах столь явно прослеживается тот же диалог – диалог между верой новой и старой, заветами Ветхим и Новым, домом Давида и христианством. И все это рядом… Кстати, в совсем новых современных витражах собора отразили и хронологию еврейской общины Вормса. И, конечно, звезда Давида здесь желтого цвета.
Кстати, диалог у Вормского собора на повышенных тонах и переругиваясь – вели Кримхильда и с Брунгильдой (из вагнеровского оперного цикла «Кольцо Нибелунгов», но опера – это перепев истории). Спорили королевы о праве первой войти в Вормский собор (или то еще была церковь, стоявшая здесь с 7 века?). Так или не так – но имя Нибелунгов в названиях на вывесках в Вормсе встречается часто. Вот как спор дам из эпоса о Нибелунгах описан в Википедии – «Сюжет поэмы основан на женитьбе легендарного франкского героя «драконоборца» Зигфрида на бургундской принцессе Кримхильде, его смерти из-за конфликта Кримхильды с Брунгильдой — женой её брата Гунтера, а затем о мести Кримхильды при помощи правителя гуннов Этцеля своим соплеменникам бургундам за убийство своего любимого первого мужа Зигфрида. Катализатором всех событий является таинственная третья сила в лице вездесущего и всезнающего злодея Хагена» – так ведь только в операх и бывает ныне…
В Вормсе же учился и женился Раши, величайший комментатор Торы – в синагоге Вормса того же 11 века (восстановленной из тех самых камней) каменный трон называется «троном Раши».
И еще – здесь же, в Вормсе Мартин Лютер предстал перед императором Карлом Пятым и не отрекся от своих убеждений, сказав: «На том стою и не могу иначе».
День 4. Майнц
Раби Гершом бен Меир из Майнца издал в свое время (а время его было в 11 веке) указ о недопустимости чтения чужих писем, но еще более чтим за постановление о запрете многоженства. В Майнце расположено самое древнее в Центральной Европе еврейское кладбище, хотя, где именно на нем захоронен рав Гершом никто не знает. Могильные камни здесь были свалены в одну кучу, а потом хаотично по кладбищу расставлены, даже раскиданы. Четкие номерные обозначение погребального братства на надгробиях видны хорошо, надписи куда хуже, вот мы и пытаемся их разглядеть глазами и руками, сочтя, что кладбище это не только портал между небом и землей, но и между желанием узнать и возможностью это знание получить. А уж сколько тут под землей демонов, а на небесах ангелов-хранителей никто и не догадывается и не гадает.
О Шагале все всё знают, о церкви святого Стефана в Майнце многие, о ее настоятеле священнике Клаасе Майере (наполовину еврее, перешедшем в католичество) известно меньше, а об ассистенте Шагала Шарле Марке больше.
Витражи в церкви Святого Стефана – единственная работа, которую Шагал сделал для общественного здания в Германии (в Майнц Шагал так и не приехал, хотя был почетным гражданином города). Все остальное есть в сети, кроме личных впечатлений от библейских сюжетов в сине-голубом шагаловском огне и в сине-голубых окнах, и от выставки здесь же, в церкви, арабской каллиграфии художника Шахида Алама. Шма Исраэль с высказываниями Мартина Бубера в виде арабской вязи в католической церкви, украшенной евреем, смотрится абсолютно органично.
И вот цитата из Сефер хасидим, вдруг /не вдруг попавшаяся на глаза: «Да не вводят нас в чрезмерную печаль перемены, происходящие в этом мире».
День 5. Франкфурт
Как на роду написано… или ономастика во Франкфурте.
История не заканчивается, мы в ней живем. Только не всегда про это помним. Что и понятно, разумеется. А что мы помним лучше всего? Имена.
Еврейские имена прошлого страны Ашкеназ сохранились лучше всего на кладбищах и в memory books – в списках жертв погромов. Метрик тогда не было, записи-«пинкасы» не сохранились, так что и ономастикой мы занимаемся на кладбище, на сей раз на старом еврейском кладбище Франкфурта рядом с одним из еврейских музеев города, выстроенным над руинами первого еврейского квартала, существовавшего здесь с 13 века.
В 1463 году во Франкфурте жили 110 еврейских семей. Перед Хрустальной ночью – 22.000 евреев. Имена уничтоженных в лагерях высечены на металлических коробочках, прикрепленных на внешней стене кладбища. Коробочки-брусочки, могилы без тел, только с именами и датами.
Внутри стен кладбище было полностью разгромлено. Из обломков могильных плит составлена горка, а часть надгробных камней подняты, расставлены в ряды и вдоль стен.
Благодаря высеченным в камне именам можно проследить как Цви с веками менялся на Гирша, Ципора на Фейгу, как имена сакральные и обыденные сосуществовали рядом, и в какие годы большинство женщин начали называть Гуттами, Беллами и Ханнами. А фамилии? Их не было, людей различали по адресу: такой-то из такого-то дома. А на домах (и христиан и евреев) крепились эмблемы, придуманные городскими властями по роду занятий. На камнях здесь высечены около 200 изображений. Мне вот понравился ботинок, хотя и драконы вполне симпатичны.
Имя человека во многом определяет его судьбу. Раби Йегуда Хасид написал о том целый трактат. Он, конечно, прав. Почти во всем. Но все-таки не во всем и не всегда. Как же с ним не поспорить? И в кого интересно переселились душа того сапожника? Ведь имя было и осталось тем же, иначе душа не нашла бы себе приют.
Так что поосторожнее с именами. Ведь имя – это тоже портал.
А наши занятия – это множество связок, ассоциаций, параллелей, неожиданностей.
Я села в самолет, раскрыла электронную книгу и, не глядя, ткнула пальцем в какой-то квадратик. Это оказалась книга Эрика Эммануэля Шмитта «Дети Ноя». Страница раскрылась на строчке «Когда в трамвай поднялись немецкие солдаты, я не ощутил никакого беспокойства». Самолет заходил на посадку над морем. Далекий корабль очертаниями был один к одному как огромная скульптура рыбы на рыночной площади Шпайера.
Фестиваль медленного чтения “Иерусалим на Рейне” закончился. Идей, книг и желания учиться дальше в такой замечательной компании, которой мы носились по стране Ашкеназ, только усилилось. Спасибо всем участникам, организаторам, преподавателям и спонсорам. И до новых встреч в декабре в Иерусалиме.
Recommended for you
Leave a Reply
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
