Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Вы заходите в залы этой выставки и вас окутывает вселенская печаль до того, как начнёте читать пояснительные тексты, таблички, детально рассматривая картины, с которых это печаль восходит, окутывая своим меланхолическим туманом – грустным и светлым, несмотря на ужасы изображенного. Избавиться от присутствия всепроникающей печали невозможно. Она в каждом мазке кисти, в каждой линии, в дыхании и в крике, во взгляде, она изнутри и снаружи. Она вся – Мариан. Его работы – хронограф века. Его творчество – приговор веку. Он – великий художник проклятого времени. Его работы, его графика, его живопись, его демоны бьют наотмашь, растаптывают, но печально, медленно, нежно, смертельно – панегирик грусти. Может сама вечность спрятана за этими разрисованными поверхностями – как ее разглядеть? Здесь – можно…

За четыре десятилетия скитаний между Иерусалимом, Парижем и Нью-Йорком Мариан создал несметное количество картин, рисунков, фотографий, фильмов и дневниковых записей, многие из которых экспонируются впервые. Пинхас Бурштейн провёл в Израиле три года – с 1947-й по 1950-й. Вряд ли его можно назвать израильским художником. Вряд ли его можно назвать художником польским, французским, американским. Он – художник выживший. Родился в Польше: война, лагеря, Освенцим (он – единственный, кто уцелел из семьи), лагеря для перемешенных лиц в Германии и на Кипре, Хайфа – пять месяцев в «Доме инвалидов» в Бат-Галим (так решил чиновник Сохнута, посмотрев на него – «инвалид»), Иерусалим – учеба в «Бецалеле», отъезд во Францию, затем Нью-Йорк – знаменитый отель «Челси», где Бурштейн, уже бывший к тому времени Марианом С. Марианом, стал одним из братства «Разбитого поколения», движения битников. Рок-н-ролл после Освенцима.
«Меня оставили абсолютно одного на причале Хайфского порта. Через несколько часов я понял, что это ещё хуже, чем концентрационный лагерь. Там я не был одинок, мы шли на смерть вместе, а здесь на причале порта, на куче ящиков с апельсинами, с готовым к отправке сионистским витамином С, я должен был умереть в одиночку» – это фрагмент из дневника Мариана, части которого включены в каталог выставки, открывшейся в конце декабря в Тель-Авивском музее искусств.

Выставке «Имя мое – Мариан» в Тель-Авиве предшествовала репрезентативная выставка в MOCA North Miami – Музее современного искусства в Северном Майами. В Тель-Авиве выставка дополнена работами из собраний израильских коллекционеров и из Парижского Фонда друзей Мариана. К куратору американскому – Элисон Джинджерас, присоединилась куратор израильская – Ноа Розенберг.

Предыдущая ретроспектива Мариана проходила в Тель-Авивском музее в 1979 году через два года после его смерти. В его рисунках и картинах много от Кафки и от Агнона. Он и не скрывал, что часто рисовал пса из агноновского «Тмоль Шильшом» – того самого, на боку которого было написано «бешеный пес», вытеснено на коже. На коже Мариана был вытатуирован номер, а его работы настолько обнажают душу, что кажется, что кожу с неё сорвали и мы видим оголённую плоть, неприкрытые мысли, страдания мира насилия, безмерной жестокости и абсурда. На картинах Мариана – только уродцы: люди или животные, сюрреалистические существа-гибриды, люди-механизмы, зверинец-бестиарий. Нет ни одного растения, пейзажей, нет фона, нет ни неба, ни облаков, ни земли, ни домов, а только фантастический гипертрофированный гротеск, разлагающиеся карикатуры, роботы-шестерни, звезды Давида и остроконечные капюшоны, которые перекликаются с испанской инквизицией и Ку-клукс-кланом, запертые в клаустрофобичном вакууме; изнанка физиологии, похоть, правда. Иудаизм и психоанализ, персонажи с завязанными глазами и вскрытой черепной коробкой, одноногие калеки и сцены из «автобиографии еврея» – картина мира сколь многообразная, столь и удручающая. Работы из впервые показываемых и никогда прежде не публиковавшихся альбомов объединены темой Ecco Home. Так же называется и фильм, снятый Марианом в 1975 году в нью-йоркском отеле «Челси».

Известно выражение, что художник, что бы он не рисовал, рисует себя. Нет сомнений, что Мариан – Пинхас Бурштейн – рисовал свою судьбу, свой кафкианский мир, свои страхи и кошмары, свои ужасы и боязнь того (согласно его дневникам), что общество его не примет, что он останется одиноким. Он прожил всего 50 лет: родился в 1927 году в местечке Нови-Сонч (Nowy Sącz) в Польше в ортодоксальной еврейской семье Авраама Шинделя (отец Пинхаса был пекарем) и Гитлы Бурштейн. Скончался от сердечного приступа в 1977 году в отеле «Челси» в Нью-Йорке .
В начале Второй мировой войны, оставшись один, он несколько месяцев скрывался в лесу; с 1940 года попал в нацистские лагеря, оказался в Освенциме, где чудом выжил во время расстрела.

Будучи в Израиле, Мариан учился в на факультете прикладной графики «Нового Бецалеля». Те годы учебы в Иерусалиме спокойными было не назвать: постоянная стрельба с иорданской стороны города; Война за независимость; осада Иерусалима; голод; возникновение государства; волны алии; беженцы из Европы. Одновременно – конфликт художника с обществом и поиски себя в этом безумном мире. В «Бецалеле» учили новым символам и поискам новой идентичности, а жилье себе Бурштейн нашёл в монастыре «Талита Куми». Вечерами он подрабатывал тем, что расписывал декорации для балета Рины Никовой. …

Благодаря Никовой, Мариан познакомился с Мирьям Таль – поэтессой, писательницей, критиком искусства, ставшей его покровителем, другом, помогавшей ему в первые годы его становления в Париже. Переписка с Мирьям Таль – важная часть и каталога (в нем приведены копии писем) и самой выставки. Кстати, письмо из Парижа от мая 1950-го года уже подписано Maryan. Друг Бурштейна, поэт Натан Зак, считал, что возможно Мариан взял такое имя в честь соученика по «Бецалелю» – Мариана Маринеле (Мейер Лейбнер, Румыния, 1932-1955), также выжившем в Кататрофу, как и ещё один их друг-соученик -Авигдор Ариха.
В «Бецалеле» Бурштейн обрел небольшую группу сверстников, все они были беженцами после войны или пережившими Катастрофу. Его приятель тех дней, художник Иегуда Бэкон, вспоминал: «Мы были странными фигурами в «Бецалеле». Все знали, что мы пережили, но в то время никто не говорил о Катастрофе, и термина «выжившие в Катастрофу» еще не существовало. Нас было четверо друзей: Мариан (Пинхас Бурштейн), Мариан Маринель, Авигдор Ариха и я. Нам было по 20 лет и между собой мы могли говорить о том, что мы видели, но мы знали, что другие не смогут нас понять. Мы рисовали Катастрофу и говорили друг с другом об этих картинах, но работали над ними в основном вне «Бецалеля». Пинхас был единственным, кому было все равно, и он делал то, что хотел. Он был трагической фигурой и мог быть очень агрессивным по отношению к любому, кто не был в лагерях или пренебрежительно относился к тому, через что мы прошли. Студенты отшатнулись от него, а учителя рассердились. Мирьям Таль каждый раз спасала его».

В Майями во Флориде выставка «Имя мое – Мариан» проходила почти год: с ноября 2021 года по октябрь 2022 года. Выставка (и вся предшествующая ей исследовательская работа) – по сути огромная монография 3D о Пинхасе Бурштейне, воплощенная в музейном пространстве. Ее экспонаты – это формы протеста, борьбы и жизни Мариана С. Мариана. Выставка в Тель-Авивском музее искусств которая продлится до 27 мая 2023 года – это многозальная ретроспектива, в которой представлены все периоды жизни и творчества Мариана, его необыкновенная биография и его необыкновенное творчество, дух человека и сила искусства, стойкость и утраты, воля и травмы. Мариан был одним из первых художников-очевидцев, напрямую изобразивших Катастрофу и продолжавший делать это всю жизнь, внося элементы пережитого в Освенциме всюду, всюду, всюду. И потому чувство утраты и траура, смертельной тревоги окутывает музей. Печальна судьба человеческая…

С нацистским вторжением в Польшу в 1939 году, когда Пинхасу было 12 лет, начались его мучения в концентрационных лагерях. В 1944 году его отправили в Освенцим. В конце войны, на марше смерти, ему прострелили ногу, которую позже ампутировали в лагере для перемещенных лиц (в 1946 году в этом лагере в Германии Бурштейн разрисовывал декорации для еврейского театра). Бурштейн, единственный выживший в своей семье, прибыл в Израиль в 1947 году, и, поскольку он был определён как «инвалид», его отправили в дом для престарелых иммигрантов в Хайфе, где он провел пять месяцев.
Начав свое художественное образование в «Бецалеле» в Иерусалиме, куда он поступил при поддержке молодежного движения, в 1950 году Бурштейн продолжил его в Школе изящных искусств в Париже. В качестве акта радикального самоопределения он отрекся от имени, под которым его преследовали нацисты, взяв имя Мариан. Но возможно , что это было нечто куда большее чем жест самоопределения – попытка поменять линию судьбы. В Париже Мариан провел более десятилетия, выставлялся в известных галереях, создавал свой особый стиль, независимый от Парижской школы и группы CoBrA, но в чем-то следующий им. В Париже же он познакомился с Аннетт Зонненблик, также пережившей Катастрофу, родом из Антверпена, которая стала его женой, и уже в 1952 году представил свою персональную выставку. В 1956 году по приглашению французского правительства он участвовал в создании в Париже Мемориала памяти неизвестного еврея – жертвы Катастрофы.

В 1959 году был удостоен премии французских художественных критиков (за работы на Парижском бьеннале).
Первая группа его картин-«персонажей» была показана в Галерее де Франс осенью 1960 года.
В 1962 году, после того как его заявление на получение французского гражданства было отклонено, он переехал в Нью-Йорк, а в 1969 году получил американское гражданство.
Мариан оказался в Нью-Йорке, уже разработав хоровод персонажей-анархистов, вымышленных фигур, доминирующих в его творчестве. Персонажей – каждый из которых сложное повествование В Нью-Йорке он обосновался в студии в знаменитом отеле «Челси» – оплоте авангарда и богемы на 23-й Западной улице Манхеттена (интерьер студии воссоздан на выставке), исследуя в своей творчестве фигуры исторические и вымышленные.

Последнее десятилетие его жизни было чрезвычайно плодотворным, бурным. Хотя он отказывался от определения «художник Катастрофы», в начале 1970-х последствия пережитого захлестнули его. Мариан заполнил тетради рисунками и текстами, которые дают представление о его жизни и объясняют повторяющихся мотивы его искусства. В своем единственном фильме Ecce Homo («Сё человек») (1975) Мариан соединил свидетельство от первого лица о пережитом в нацистских лагерях для военнопленных с образами движений социального протеста. В 1975 году французское правительство присвоило Мариану звание рыцаря Ордена искусств и литературы. Мариан умер в своей студии 5 июня 1977 года в возрасте пятидесяти лет. По его просьбе он был похоронен в Париже на кладбище Монпарнас.
Гротеск и траур. Какие же мы, люди, все-таки животные, пусть и стремящиеся к святости.

Выставка продлится до 27 мая 2023 года. Дополнительная информация на сайте музея  www.tamuseum.org.il/he/exhibition/my-name-maryan

Маша Хинич. Все иллюстрации представлены пресс-отделом Тель-Авивского музея искусств