Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Заглавная иллюстрация: Иерусалим, 1974 год. Слева направо:  Артур Рубинштейн,  Арье Варди и Ефим Бронфман. Из личного архива Ефима Бронфмана. 

 

Было бы неприлично перед разговором с Ефимом Бронфманом не привести цитату, которую приводят, беря с ним интервью, все. Вот эта цитата из романа Филипа Рота «Людское клеймо» (в переводе Леонида Мотылева, издательство «Амфора»).

…Но тут выходит Бронфман. Бронтозавр Бронфман! Мистер Фортиссимо! Выходит и начинает играть Прокофьева в таком темпе и с таким мощным задором, что все мои болезненные мысли летят с ринга кувырком. Он зримо массивен всюду, включая торс и плечи, — могучая природная сила под камуфлирующей фуфайкой, человек, явившийся сюда прямо из цирка, где выступает в качестве силача; фортепьяно для такого Гаргантюа — это просто смешно, это раз плюнуть. Ефим Бронфман похож не на того, кто собирается играть на рояле, а на того, кто должен его двигать. Я никогда раньше не видел такой атаки на инструмент. Когда этот небритый еврей из России кончил играть, создалось впечатление, что рояль теперь можно выбросить. Бронфман подминает его под себя. Не дает ему утаить ничего. Все, что там внутри есть, должно, лапки кверху, выйти наружу. И когда это произошло, когда все вплоть до последнего содрогания извлечено на свет божий, он встает и уходит, оставляя позади себя общее наше спасение. Весело махнув на прощание рукой, он скрылся из виду, и хотя он забрал с собой весь свой прометеев огонь, наши собственные жизни вдруг кажутся негасимыми. Никто не умирает, никто – пока Бронфману есть что сказать на эту тему!…

Почему Филип Рот писал о Бронфмане? Потому что о нём – о Бронфмане – хотят писать все. Но у нас есть заданная тема и полчаса на разговор…

Когда-то, очень давно, ещё в прошлом веке, который действительно стал уже очень давним, меня попросили что-то кому-то передать из Тель-Авива в Нью-Йорк. Я прилетела за океан, положила передачу в пакет, позвонила по приложенному телефону и выяснилось что кто-то – это великий пианист Ефим Бронфман и живет он в доме рядом с домом друзей.Так что я просто пришла и передала ему эту посылку, запомнив торжественное сияние рояля в квартире и самого хозяина, который казалось источал музыку – источал во всём: в том, как говорил, как открыл дверь, как поблагодарил, как подошёл к роялю. Возможно, Ефим Бронфман все ещё живёт в той квартире – в той самой, откуда он даёт интервью по скайпу в связи с тем, что согласился войти в жюри 16-го международного фортепианного конкурса имени Артура Рубинштейна. В апреле у него проходит концертный тур, а в конце месяца он надеется прилететь в Израиль, чтобы лично присутствовать на концертах третьего тура  конкурса имени Артура Рубинштейна. С Ефимом Бронфманом хочется говорить обо всём и часами, но наше время и тема ограничены, так что этот разговор посвящён именно конкурсу и его новому формату.

 – Фима – вы уже второй раз становитесь членом жюри этого конкурса (первый раз это был 14-й конкурс Рубинштейна в 2011 году), но не скрываете, что  как и сам Артур Рубинштейн, конкурсы не долюбливаете.
– Я считаю, что лотерею и музыку нельзя ставить на один уровень, хотя стальная закалка и умение играть на высоком уровне в любой ситуации всегда пригодятся.

– Но время у нас нынче «веселое», и 16-й конкурс проходит в слегка другом – в «гибридном» формате: лотерея присутствует всегда, но сейчас она приобрела «человеческое лицо». Новый формат требует иного подхода жюри?
– Я считаю, что такой онлайн формат предоставляет участникам более равные шансы. Даже не хочу сравнивать этот конкурс с предыдущими: это иной подход, иная возможность оценить качество исполнения – может даже более точно. В залах не всегда бывает хорошая акустика, что-то может помешать. А компьютеры более-менее одинаковые и мне кажется, что онлайн прослушивание даёт одинаковый звук, что более справедливо для конкурсантов, которые, благодаря такому формату, получают возможность себя показать наилучшим образом. Кстати , ведь и у членов жюри появляются одинаковые шансы всех спокойно оценить, не отвлекаясь на внешние раздражители.

Думаю, что идея конкурс не отменять, а перенести в онлайн формат – очень хороша. Судейство онлайн –  это однозначно лучше, чем отмена конкурса. Все это, безусловно, эксперимент, новый формат, новые технологии и новые возможности. Но хочу, прежде всего, пожелать успеха конкурсантам: чтобы они меньше чувствовали себя конкурсантами и больше музыкантами, и играли музыку с пониманием и сердцем.

– Конкурс – как явление – событие очень неоднозначное. Иногда талант сложно проявить если, к примеру, в гостинице неудобная кровать и музыкант всю ночь не спал, или номер в жеребьевке выпал на 13.
– Конкурсы – событие неоднородное. Многие сомневаются в необходимости такого рода творческого соревнования. Я в юности в конкурсах не участвовал, отношусь к ним в целом довольно скептически, хотя фортепианных конкурсов в мире появляется все больше и больше. И потому я не всегда соглашаюсь участвовать  в жюри, хотя есть исключения: конкурс имени Чайковского и конкурс имени Артура Рубинштейна. Я не имею права – не заслужил быть судьей, сам не пройдя в юности через такое испытание.

В мире есть много прекрасных пианистов – каждый играет по-своему. И предпочтения у членов жюри – у каждого свои, как бы ни старалась судейская коллегия быть объективной. На высоком уровне исполнения трудно выбрать кого-либо. Именно поэтому на конкурсах часто происходят те или иные ошибки, как мне кажется.

 – Простыми словами говоря, победителями становятся не всегда самые достойные?
– Когда уровень конкурсанта недостаточно высок, это становится понятно сразу. А продолжают соревноваться суперталантливые, и все они хорошо играют, даже если не становятся официальными лауреатами. Пусть это звучит банально, но в музыке нет места спорту. Хотя, любой конкурс – это испытание, а чтобы пройти испытание до конца, необходим характер, сильная личность. Но музыка – это понятие, явление совершенно особенное. Здесь, как и в любой области, есть свои гении, но давать призовые места в зависимости от вкусов членов жюри – это не совсем правильно.

– А что правильно для признания уже у публики? Виртуозность, техничность, талант, эмоциональность, везение – иногда и этого мало. Что ещё необходимо?
– Необходимо постоянное развитие. Победа в конкурсе – это только начало, а не финал. После победы ещё нужно доказать и публике и музыкальным критиком, что они – музыканты – достойны сцены, что их надо приглашать для участия в фестивалях и концертах. Для того , чтобы пройти этот очень тяжёлый, непростой путь своего развития в музыке – путь, на котором возникают немало препятствий и барьеров, увлечение молодого музыканта должно перерасти в профессию. Это очень непросто – жить в гостиницах, скитаться, выступать в любой ситуации, при этом все время разучивать новые произведения, общаться с новыми людьми. Для всего этого необходима железная закалка; для музыкальной карьеры требуется определённая энергия. Если её нет – то мы часто сталкиваемся с тем, что даже талантливые победители конкурсов просто исчезают. И таких примеров, к сожалению больше, чем имён тех, кто остаётся на слуху, остаётся в памяти на долгие годы.

– Вы репатриировались в Израиль с семьей в 1973 году – 14-летним мальчиком из Ташкента. В 1974 году в Тель-Авиве проходил Первый конкурс Артура Рубинштейна в присутствии самого маэстро – самого Артура Рубинштейна.Что вы помните о Первом конкурсе?
– Я не только ходил на все концерты, не только видел Артура Рубинштейна, но и играл для него в Иерусалиме, в зале «Театрон Иерушалаим» по случаю церемонии вручения Артуру Рубинштейну почётного звания доктора философии Еврейского университета в Иерусалиме. Когда я играл, то Рубинштейн вместе с женой сидели в первом ряду. После моего выступления в зале было очень тихо и вдруг Рубинштейн говорит с первого ряда «браво, браво!». И раздались аплодисменты. А потом мы долго беседовали за кулисами.  Я с вами разговариваю из своего кабинета у меня дома: здесь над письменным столом висит фотография именно с того концерта в 1974 году – я мальчиком и Артур Рубинштейн.

– На том концерте вы исполняли произведения Шопена, любимого композитора Рубинштейна. Неудивительно, что музыка Шопена широка представлена в репертуаре конкурса, как и музыка Бетховена, 250 лет со дня рождения которого отмечались в прошедшем году. Мой вопрос банальный, но, тем не менее, задам его: ваши любимые произведения этих композиторов?
– О! Это два величайших композитора. Я, пожалуй, больше играю музыку Бетховена, чем Шопена, но во время эпидемии выучил много произведений именно Шопена. Он настолько велик, в его музыке столько слоёв, столько содержания, что мне даже сложно передать всё это словами. Здесь всё уже заложено в самих нотах. И я искренне считаю, что Артур Рубинштейн был самым великим исполнителем Шопена, видевшим всю глубину его музыки. Когда Рубинштейн исполнял произведения Шопена – он никогда не играл «на публику», ради показной красивости. Шопен – один из самых трудных для исполнения композиторов. В исполнении музыки Шопена надо достичь небывалого уровня глубины, что особо непросто когда речь идёт о романтической музыке. Конечно, и после Артура Рубинштейна были и есть выдающиеся исполнители, но исполнение Артура Рубинштейна повлияло на несколько поколений музыкантов.

 – Каждый исполнитель хочет найти своего Шопена или своего Бетховена…
– Естественно, мы все хотим, но не всем удаётся. А Артуру Рубинштейну удалось. Он был удивительный музыкант. Чем старше он становился, тем лучше играл, несмотря на преклонные годы, на подступающую слепоту. Я никогда не забуду его выступление – концерт, который увидел когда мне было шесть лет. Помню как мой папа включил телевизор – шла прямая трансляция концерта Рубинштейна из Москвы, когда он первый раз приехал в Россию после войны, в 1964-м году. Я увидел пожилого человека с белыми волосами, который играл, как Бог. Так мне тогда показалось… К счастью, эту трансляцию сейчас можно найти в сети, и я её пересматриваю. Прошло столько лет, но я повторю снова и снова – он играл, как Бог. В то время ему было 77 лет… Это было гениально и легко. Говорят, что Рубинштейн мало занимался, что все ему давалось само собой. Думаю, что это неправда. Невозможно так играть, если не тренируешься – даже талант не даётся сам по себе. За то, чтобы так играть, музыкант платит своей жизнью, своей душой.
Кстати, когда мы встретились в Израиле в 1974 году, Рубинштейн говорил, что мог бы уделять мне внимание – но из этого ничего не вышло… А в 1975 году я дебютировал в Израиле в том же зале, где выступал перед Рубинштейном, с Иерусалимским Симфоническим оркестром, играл концерт Рахманинова…

– А сами вы преподаёте?
– Очень мало. У меня есть ученики в Curtis Institute of Music – в частной консерватории в Филадельфии и в Манхеттенской школе музыки. Но во время эпидемии все уроки шли по zoom. Сейчас я не беру новых учеников – у меня очень плотное гастрольное, концертное расписание… И счастье, что в этом расписании появился перерыв, и я смогу прилететь в Израиль на заключительный тур 16-го конкурса имени  Рубинштейна, жюри которого возглавляет профессор Арье Вари – мой педагог в Израиле.

 – В этом просматривается преемственность…
– И преемственность, и коллегиальность,и дружба. Арье Варди был моим учителем и стал очень хорошим другом и коллегой. Нам всегда есть о чём поговорить.

– Вашими друзьями стали многие великие музыканты – от Мстислава Ростроповича до Исаака Стерна, вместе с которыми вы выступали. Как великие влияют друг на друга? Они уже всё отдали миру, что они могут дать друг другу?
– Могут передать через других своё искусство новым поколениям, обеспечить ту самую преемственность, без которой нет музыкальной связи. От Ростроповича я слышал много интересного про Шостаковича, Прокофьева – и это мне позволило лучше понять их музыку. Моё общение с великими музыкантами всегда служило стимулом ко многим размышлениям. Чем больше я играл с ними, чем больше встречался, тем больше работал над собой. К тому же, даже большому музыканту важно иметь связь с великими музыкантами прошлого и помнить, что мы, музыканты – студенты на всю жизнь.

 – Вы продолжаете выпускать диски. Ради того, чтобы помнили? Ради самого процесса записи или ради коллекционеров? На «Амазоне» ваш диск совместной записи с Перельманом продаётся по цене свыше 900 долларов (точнее продавался – пока интервью готовилось к печати, этот раритетный диск купили). При этом есть и записи современной музыки – как, к примеру,  ваши записи музыки финского композитора Эса-Пекка Салонена. Нужны ли ещё диски или всё ушло в Spotify? Включаете ли вы в свои концертные программы современную музыку или только записываете её? Ведь для вас творят такие значимые современные композиторы, как немецкий композитор Йорг Видман и американец Брайян Шенг. Как относится аудитория на концертах к современной музыке – как к неизбежной добавке, капризу исполнителя?
– Записи, безусловно, поменяли своё направление, но в Spotify практически нет современной академической музыки. А мне очень важно, чтобы она звучала. Когда исполняли первые произведения Бетховена, их никто не понимал. Когда прошла премьера первого концерта Брамса, публика была разочарована. Исполнение новой музыки важно для будущего. Мне повезло работать с талантливыми замечательными композиторами, музыка которых, безусловно останется. Вкус, пристрастия слушателей меняются и даже если сегодня некая музыка не воспринимается, то  исполнение может убедить публику в том что это – хорошая музыка . Я всегда вспоминаю рассказ Ростроповича о том, как он играл во Франции премьеру виолончельного концерта Альфреда Шнитке,музыку которого никто не понимал. Но исполнение было настолько убедительным, что Шнитке стал звездой. Музыка должна быть прекрасной, но и исполнитель должен быть прекрасен, чтобы убедить зал слушать, запоминать, возвращаться к этому произведению. А когда всё совпадает, когда чувствуется энергия и реакция зала, в этот момент и рождается новая музыка – пусть и суперсовременная или авангардная.

 – Вы удостоены огромного количества наград, премий, медалей. Есть ли среди них особо ценимая вами?
– Я ценю в этой череде одно: возможность продолжать работать по специальности и играть хорошую музыку. Это самое главное, это важнее всего остального. Получать награды приятно, но это забывается, наступает новый день и ты снова должен доказывать, что заслуживаешь и эту награду и другие.

 

Интервью взяла Маша Хинич.

Фотографии предоставлены  Ефимом Бронфманом из его личного архива и с  сайта https://yefimbronfman.com/

Информация о ценах, пакетах, ссылки на прослушивание и телефон для приобретения билетов на концерты конкурса: https://arims.org.il/, 03-6856684

Заказ билетов: https://www.eventim.co.il/arthur

Call Center 03-5111777 | В Израиле также: *9066
Русскоязычная страница конкурса Артура Рубинштейна – https://www.facebook.com/ArthurRubinsteinPianoCompetition/