Я уже описывала инсталляцию израильской художницы Ронит Керет на биеннале в Венеции – вот здесь – и пыталась описать ее саму, влюбленную в ледники… Именно так – иначе и не скажешь. Согласитесь, что это экстравагантно и интригующе: отправиться в путешествие в Патагонию, застыть (в буквальном смысле), будучи пораженной исчезающей красотой ледников и изменить свою творческую судьбу, занявшись темой изменения климата через художественное восприятие.
Но до Венеции ближе чем до Южного полюса, туда еще можно успеть до окончания биеннале. А если успеть, то прийти в Palazzo Mora, где проходит выставка Ронит Керет «Tears» в рамках экспозиции Personal Structures, организованной Европейским Культурным Центром – European Culturу Centre.
И если я – пусть теоретически – к выставке в Венеции уже пришла, то как пришла к ней Ронит Керет? Как все сложилось?
– Складывалось постепенно: после окончания учебы в колледже искусств Бейт-Берл на мои работы обратили внимание и предложили устроить выставку. У меня к тому времени скопились 2000 рисунков и картин, но сама чётко не отдавала себе отчёт в том, что рисую, какова моя главная тема. Но уже тогда я рисовала ледники, предпочитая цвета льда, вода, голубизны. Мои кураторы Ирена Гордон и Вера Пильпуль сразу обратили на это внимание. Наверное, эта тема сидела у меня в подсознании.
– Подсознание привело вас к использованию пенопласта?
– В данном случае не подсознание, а наша путешествие в Аргентину, у южной оконечности которой я увидела ледник Перито Морено. Это было самое великолепное и одновременно печальное зрелище – ведь ледник таял, взрывался, крошился у меня на глазах. Меня это зрелище заколдовало, заворожило. Это была картина великолепная и ужасная, я простояла там четыре часа, пока совсем не замёрзла. Наблюдение за Морено изменило меня и как человека, и как художницу.
Я вернулась в Израиль и начала рисовать ледники, но как-то ночью проснулась от мысли, что не мои рисунки спасут Морено, а я сама должна его сохранить и сделать это как-то иначе. И тогда же ко мне пришла мысль в голову о пенопласте… Я уже работала с этим материалом, благодаря урокам в студии известнейшей израильской художницы Нурит Давид. Как-то я получила от неё задание изобразить сцену жертвоприношения Ицхака на горе Мория и тогда сделала лестницу на небо – лестницу, по которой спускались ангелы – из пенопласта. Произошло это случайно. Я нашла на улице выброшенную упаковку из пенопласта, забрала ее домой, нарисовала ее и вдруг поняла – вот так выглядит лестница из сна Иакова (Иаков увидел свой сон также на горе Мория), соединяющая Землю и Небо. Связь между низшим и высшим, землей и небесами давно меня интересовала.
– Случайное совпадение? Разглядеть символ в старой упаковке?
– Вряд ли случайное, я все время думаю о своей работе; мне снятся мои картины и образы. То, что я разглядела пенопласт в мусоре на улице – скорее, был следствием, а не причиной.
– И в результате ваши сны об айсбергах и ледниках привели вас в Венецию.
– Я занимаюсь темой пенопласта с 2014 года, с выставки в Тель-Авивском доме художников, которая была посвящена истории архитектуры. Пенопласт – искусственный материал, творение человеческого разума, производная в длинной цепочке, идущей от сырой нефти. Этот материал не разлагается, не распадается, мы используем его абсолютно бездумно для ненужных упаковок, выкидываем, едва воспользовавшись и он засоряет Землю. Бумагу, стекло, пластик, даже батарейки можно переработать, а пенопласт переживет всех нас на тысячи лет. Тогда, в 2014-м году я построила из пенопласта свой город, свой мир – полностью белый, сочетая в нем элементы от средневековой архитектуры до современной. А ледники начались в моем творчестве с 2018 года – с того же пенопласта, который я уже использовала как материал для инсталляций, с его сочетанием с водой, с красок синих и голубых оттенков, моего стремления сохранить ледники. … Но еще до этого в Тель-Авивском Доме художников проходила моя выставка на совсем другую тему – тему инфузии. Мне кажется, что то, что я делаю с ледниками – это своего рода инфузия, я ведь пытаюсь их спасти, как я спасают больных с помощью инфузии. Кстати, ледник Морено с которого всё началось, как говорят ученые может сам себя восстановить пока ещё не поздно.
– Не поздно? Но уже тают вечные льды – и вдруг оказывается, что нет ничего вечного.
– Я консультируюсь с учеными-климатологами, читаю массу статей – и, как вы сами знаете, ничего хорошего нас не ждет – от затопления Венеции до нехватки пресной воды для четверти населения Земного шара. Ледники тают, а мир высыхает… Но, тем не менее…
– Тем не менее, вы представляете инсталляцию на Венецианском биеннале, привлекающим внимание сотен тысяч посетителей… Думаю, что к выставкам проекта Personal Structure их привлекают не только климатические проблемы и использование в промышленности неразлагаемых материалов, но и поэтичность, легкость вашего творчества, ваша фантазия. Я знаю, что вы десятки лет преподавали в Хайфском университете очень сухую дисциплину – оформление технической документации. Самый педантичный предмет, который только можно вообразить – стандарты оформления, техническая литература. И вдруг вы совершает кульбит на 180 градусов.
– Я просто вернулась сама к себе. Я рисовала с детства, была творческой натурой, а выбор инженерной профессии был сделан под влиянием родителей, которые хотели чтобы у меня был надёжный заработок. При этом моя мать была художницей, преподавала графику. А я, поступив в университет, поначалу изучала литературу и в рамках своего обучения – грамматику, орфографию, пунктуацию… Когда я была на третьем курсе, меня позвали участвовать в инженерных исследованиях – описывать их, и постепенно я начала преподавать техническую литературу. А в конце 1990-х годов моя приятельница рассказала, что в Израиле открывается филиал английского университета и там можно изучать искусство, что мы и начали с ней делать. Наше отделение называлось Art in Education – и я начала учиться рисовать, по сути с нуля. Я рисовала все время, практически ничего не зная – возможно поэтому я чувствовала себя свободно, не скованной рамками в творчестве.
– С тех пор прошло немало лет, и вот Венеция, биеннале, вас отобрали из 13.000 кандидатов конкурcа Art Lagoona Biennale.
– Это давний известный конкурс. Его призеры начинает показывать свои работы в квартале Арсенале в Венеции за месяц до официального открытия биеннале. Обстоятельства и пандемия коронавируса, как ни странно звучит, помогли мне его выиграть. Во время COVID-19 я преподавала из дома, у меня было несравненно больше времени, в том числе и время просмотреть все приглашения к Open Call и ответить на все письма, среди которых было письмо от куратора и владельца галереи в Барселоне, алжирца по происхождению, входящего в состав жюри этого конкурса. Он где-то увидел публикации о моем художественном исследования ледников, взял у меня интервью по скайпу и это интервью было опубликовано в День защиты планеты. Позже это интервью появилось в особом издании, рассказывавшем о выборе кураторов – выборе года, посвященного теме защиты окружающей среды, и как-то всё закрутилось… Я ведь ещё участвую во многих конференциях, посвящённых защите окружающей среде и тому, что появилось новое понятие – «климатические отказники», когда миллионы людей будут вынуждены покинуть свои место жительства из за климатических изменений.
– Собственно говоря, это уже происходит в Африке.
– И не только: посмотрите на то, что творится в Европе – засуха, пожары, мелеют судоходные реки. И помимо климатических беженцев есть ещё и миллионы беженцев войны.
– И вы все еще настаиваете, что мир можно спасти?
– Я настроена оптимистически: есть законы о климате, есть зеленая энергия, можно ещё успеть спасти мир – уже пора начать это делать. Собственно говоря, так думает и мой куратор, Вера Пильпуль, постоянно посещающая венецианские биеннале. Увидев мою выставку в Тель-Авиве, она охарактеризовал ее как «белый иммерсивный конструктивизм». И началась работа, продолжавшаяся несколько лет.
Мои ледники плачут, потому я назвала эту работу «Tears» – «Cлезы», полностью подготовила ее в своей студии, готовые части хранились в моей квартире в Хайфе в огромных пронумерованных мешках с разноцветными пометками. Затем мы отправили эту инсталляцию по частям морем в Венецию. Это была непростая логистика, но мы с ней справились и через несколько дней после того, как груз приплыл в Венецию, я поехала собирать свой ледник. Конечно, с помощью моего куратора – Веры Пильпуль, нашедшей субсидии. Ведь я выставляюсь как частное лицо, не имея никакого отношения к израильскому национальному павильону, где представлена выставка Ирит Азулай.
Надо сказать, что я люблю сама собирать свои работы – и делаю это не торопясь, практически без посторонней помощи. Закончена сборка – и всё, дите ушло… Сам процесс сборки моих ледников – это часть творческого процесса. Так что на время я становлюсь и столяром с рубанком и слесарем со сварочным аппаратом, хотя мы получили дополнительную частную субсидию от коллекционера, заинтересовавшегося моими работами
Моя экспозиция поддерживается фондом ECC – European Culture Center, которому принадлежат три палаццо и два парка в Венеции, вне «Арсенале». В одном из палаццо и представлен проект Personal Structures, в котором в этом году участвуют 200 художников со всего мира.. Фонд нам неизмеримо помог нам и с помещением и с моральной поддержкой, физической помощью и решением проблем с видео-частью проекта.
– Вот как раз о видео я и хотела вас спросить: по ледяным горам, про крошеву сияющего бело-голубого льда мчится табун черных лошадей. Поначалу принимаешь лошадей за тень облака над ледником, но тень принимает очертания, ставится силуэтом , силуэт превращается в черную лошадь…
– Я сразу хотела добавить видео , мне нужно было показать дополнительное движение, динамику через мэппинг. Но та была идея – а как ее воплотить, я не понимала, я не снимаю видео. Моя дочь знакомила меня с юными гениями – мастерами видео, но никто не мог «ухватить» мой замысел. И снова случай! Как-то вечером я смотрела актуальную телепрограмму, где показывали некую видеоработу – китч, но восхитительный. Я записала имя художника, нашла его через социальные сети и когда мы встретились в моей студии, случайно держала в руках чёрную маленькую игрушку – пластмассовую лошадь, которую мне когда-та подарил дорогой мне человек..
– Что доказывает, что случайностей не бывает..
– Возможно… И в результате нескольких месяцев непростой работы появилось видео – табун черных лошадей, мчащийся по ледникам. Автор этого видео, мой «гений» – Евгений Романовский.
– Черные лошади на белом льду, а не пингвины или белые медведи.
– И в этом своя символика и может некая мелодраматичность моей биографии.
И еще и символ того, что изменения климата ведут к изменениям всей экосистемы в целом. Лошадь – это часть цивилизации, а черные лошади на ледниках – символ краха всего и цивилизации в том числе.
– А в моих глазах именно бегущие черные лошади окончательно превратили ваш ледник в произведение искусства. До этой заключительной детали ваш Морено можно было рассматривать это как пример использования пенопласта или как высказывание об изменениях климата, как сочетание творческой логики и инженерной мысли. И вдруг – лошади на ледяных склонах, в этом есть какая-то магия. Эта магия, этот неожиданный ход и такая динамика и превращает окончательно ледник в искусство…
PS. Еще один ледник Ронит Керет представлен в Музее природы имени Штейнхардта рядом с Тель-Авивском университетом, также в рамках выставки, посвященной проблемам климата.
Palazzo Mora – Палаццо Мора, зал 214, Венеция, Италия.С воскресенье по субботу (кроме вторника) с 10:00 до 18:00 – по 27 ноября 2022 года.
http://ronitkeret.com/
http://ronitkeret.com/tears.aspx
https://personalstructures.com/the-exhibition
https://personalstructures.com/participants/ronit-keret/
https://www.facebook.com/ronit.keret
https://www.youtube.com/watch?v=oThwwT6OUQg
https://www.youtube.com/watch?v=7Ee_ZmeYXj8&t=1s
Маша Хинич. Все иллюстрации и фотографии (фото – © Ави Хай) предоставлены Ронит Керет
Recommended for you
Leave a Reply
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
