Инна Шейхатович. Фото © Ор Данон
Израильская драматургесса Эдна Мазиа умеет писать пьесы, которые приносят театру кассу. Эта элегантная дама знает законы, по которым работает популярный театр. «Игры на заднем дворе» практически изначально нацелены на остроту и интерес, вызывают шок, обеспечивают оцепенение и потрясение зала, живое участие и сострадание. Эта пьеса об изнасиловании четырнадцатилетней девочки группой отвязных парней. Перед зрителем проходит вся история, от ее начала, момента подтрунивания, начала почти безобидной игры девочки с ребятами постарше, и до сцены суда, оглашения меры наказания, отчаяния в глазах и потрясенного молчания преступников.
Случай, который описывает Эдна Мазиа, произошел на самом деле в израильском кибуце; он получил большой резонанс, о нем говорила вся страна. Разница лишь в том, что там злоумышленников было восемь. Это преступление привело к изменению законодательства. После суда и вынесения приговора была написана пьеса. Ее поставили, были аншлаги, а реальная жертва потребовала от Камерного театра свою долю в доходах. Разбирались долго, что-то из дохода от всего этого социально-художественного произведения пострадавшей выплатили.
Вы спросите, что изменилось в законодательном подходе к подобным преступлениям? Не вдаваясь в юридические тонкости, скажу, что отныне лица, осуществившие деяние¸ подобное описанному в пьесе, признаются виновными даже в том случае, если утверждают, что жертва была в тот момент согласна на сексуальную близость. И насильники несут серьезное наказание.
После этого случая и первой постановки в театре Израиля, подобные сюжеты не иссякли в общественном сознании, не канули в небытие. Жестокости по отношению к женщинам, трагедии, на которые обрекают женщин не только чужие мужчины, но и отцы, братья, мужья, сыновья, – все больше. И ничто не свидетельствует о том, что завтра человечности в нашей стране прибудет.
А пьеса снова оказалась в афише, на сцене. Идо Розенберг – актер, ушедший в режиссуру и упорно ищущий свой стиль, – осуществил ее постановку в «Бейт-Лесине», театре, который позиционирует себя как театр, главной задачей которого служит продвижение израильской драматургии.
…Девочка качается на качелях. Одна. Группа молодцов, раскованных, нагловатых, кичащихся своей взрослостью и силой, заигрывает с ней. Парни, подначивая друг друга¸ будто бросают ей вызов, и она вовлекается в провокационную игру-ловушку. Она сама, по глупости¸ по наивности, идет на опасную авантюру. Ничего не подозревая (или – заинтригованная, загипнотизированная этой взрослой, захватывающей, необычной игрой-приключением), она оказывается жертвой. Текст пьесы злободневен. Слушая его, хочется кивать, говорить: «…да, такой же случай был в Эйлате… на Кипре… а одна из жертв покончила с собой… и вот десять лет назад было… и вчера в «Исраэль хайом» писали…». Декорация Нива Манора скромна, но функциональна. Режиссура ничем не поражает, мизансцены просты и обыденны. Актеры играют убедительно, все смотрится серьезно и кажется иллюстрацией журналистского расследования. Актуальность в этой театральной работе важнее оригинального и личностного подхода. Простота приема и вовлеченность зала дают нужный результат. Болью, негодованием обрушивается реальность, которую театр кратко и жестко преподносит зрителям. Сцена изнасилования отзывается болью в притихшем зале.
Актеры Кармель Бин, Михаэль Гивати, Амит Франко, Йоав Ротман, Идан Шакрука работают на сцене динамично, эмоционально, с молодой горячностью проговаривают текст. Живут ли они в предполагаемой ситуации, в атмосфере и тональности драматургии – трудно сказать. Крика и шума много, – это стиль, проявление израильского, характерного для многих спектаклей и фильмов стиля, менталитета. Вроде особой глубины и не требуется – все на поверхности.
Спектакль ранит и шокирует. И в то же время все, о чем, он рассказывает, уже стало практически нормой. Что дико и абсурдно. Мы живем на этом заднем дворе. Жестокость будто разлита в воздухе. Что-то неверно, неладно в системе воспитания. В том, как выстраиваются приоритеты ценностей, идеалов. Да и есть ли они, идеалы?..
Театр мало что может изменить, вряд ли способен воспитать; не стоит идеалистически верить в чудо искусства. В ту силу искусства, которая, как в новелле Глеба Успенского, «выпрямляет душу» потерянного человека. Нынче в подобное преображение верится с трудом. Но молчать нельзя. И знаком беды¸ символом опасности в спектакле театра «Бейт-Лесин» над сценой качаются пустые качели. Детская площадка, тени на заднем дворе, стоны и крики, которые тонут во всеобщей трескучей борьбе за статус, карьеру, улучшение качества автомобиля, дома, счета в банке.
Нравственность – почти анахронизм. Как и тонкая душа. Что ж, посмотрите спектакль «Игры на заднем дворе»; он не войдет в список ваших художественных потрясений, но встревожит и напомнит о крайне важных вещах.
Recommended for you
Leave a Reply
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
