«Last Work» — последняя, но не последняя «Последняя работа» ансамбля«Бат-Шева» в Тель-Авивском Центре сценических искусств 24 сентября. Ансамбль «Бат-Шева» редко показывает свои балеты в Тель-Авивском Центре сценических искусств:   балеты в хореографии художественного руководителя ансамбля Охада Нагарина  всегда немного камерные, домашние, рассчитанные и подогнанные под «свои» залы. Но «Последняя работа» меньше чем за 4 месяца с момента премьеры (1 июня 2015 года) стала настолько популярной, что 24 сентября, в четверг, будет представлена в одном из самых больших тель-авивских залов – в Опере (Центре Сценических искусств), что радует – столько людей хотят увидеть современный балет, эту последнюю по времени создания, удивительную, интереснейшую работу, вызывающую множество ассоциаций, множество вопросов и дающих на них ответы. Ответы в движении, в танце, в искусстве, завораживающем и покоряющем.

Маша ХИНИЧ
Фотографии: Гади Дагон

«Last work» — работа последняя по хронологии создания Охадом Нагариным, но не последняя по задумкам и, как всегда, сотворенная на пределе возможностей восприятия зрителями  и физических возможностей танцовщиков. Как они это делают — тайна. Как и тайна Нагарина в том, как сочинить рассказ – рассказ хореографа, никогда не заканчивающийся, со множеством глав. И главы эти на сцене  пронизаны электричеством движения, связывающего всех и всё единой нитью парафраза,   философией и фантазиями. Ассоциации с Лемом, Стругацкими, взлетом и падением Римской империи. Война и вера, страх и любовь, рассказ о каждом и всех… Рассказ меняется в зависимости от деталей, оставляя прежними слова и  последовательность. Но происходят метаморфоза – и бег времени, рассказ о расцвете и падении сменяется повествованием о мужчине и женщине, о магическом лесе из колдовских деревьев. Этот балет-рассказ походит на компьютерные игры, японские фильмы, китайские иероглифы, детективы и живопись. Танцовщики играют со зрителями в хитрые шахматы балетных ходов и немного гипнотизируют.

Движение — нота, звук — поворот, вибрация струны – изменение, бег на месте, словно пером завивающийся вихрь; соло, дуэт, трио, ансамбль. На сцену выходят все 18 танцовщиков «Бат-Шевы», меняются музыка, цвет, свет, костюмы. Разбросанность цветовых пятен переходит в минималистскую черно-белую шрифтовую графику танца. Текучесть разноцветных эмоций, нарочитая расхристанность, пытками повторений выработанная бескостность превращаются в лаконичную  строгую стылость масок трагедии и комедии, а под конец – в хаос, удерживаемый непрочной лентой. Финала нет, как и нет ответов на вопрос «а что будет потом, после нас?» «Last Work» — последняя по хронологии, но не заключительная, не финальная — не опасайтесь, не переживайте зря — работа Охада Нагарина, его новый балет, новая постановка для ансамбля «Бат-Шева», еще одна ступень осмысления того, что может танец, что можно в танце, в какую степень возводится красота движения. Бесконечность выдумки, множественность вариаций, жестов, поз, возведенные в превосходную степень музыкой и потому образующие поток  движения, которой уносит с собой и танцоров, и зрителей к новому пониманию того, что такое танец.

Как и другие балеты Охада Нагарина «Last Work» поначалу чудится овеществленным сном, но потом, сквозь муть туманных дымовых видений, проявляется выкристаллизованная чистая и четкая линия, струна вектора времени, на которую нанизаны истории каждого, или история всех, рассказы, а может и сны – хотя нет, это не сны, а скорее явь, наша реальность, прошлое и будущее, к которому мы стремимся в постоянном движении, бегом, как танцовщица-бегунья все 65 минут действия не прекращающая ни на секунду свой бег к ускользающей цели, бег в облаке развевающего небесной синевы платья, бег богини победы Ники – крылатой богини силы, скорости и победы, стрелы которой должны точно поразить цель. А в другом варианте ее сменяет мужчина — уже не юный, уже уставший, может разочарованный? В серых мятых брюках униформы, а не в мягких шелках. Изменение одного элемента сродни эффекту бабочки – свет и цвет иные крылья распростерли над залом. Рассказ вновь изменился.
А есть ли цель у бесконечного забега? На этот вопрос вопросов нет ответа в «Last Work» — но есть направление движения к нему.

Не думаю, что во всем
виноваты деньги, бег времени или я.
Во всяком случае, не менее вероятно,
что знаменитая неодушевленность
космоса, устав от своей дурной
бесконечности, ищет себе земного
пристанища, и мы — тут как тут.
Иосиф Бродский. «На виа Фунари». 1995
На переднем плане гибкий, как водоросль в играх волн, танцовщик выходит из собственного тела как из раковины: взгляд, неспешность, отстраненность, дыхание, касание – и взрыв, искры которого разлетаются в насыщенном ожиданием зале, под звуки рыданий колыбельной на румынском языке, под колкие проникновения музыки электронной, написанной молодым немецким композитором Гришей Лихтенбергером, впервые придумавшим музыку по заказу – и не к видео-арту, чем он обычно занимается, а к полноценному сценическому действию, балетной повести, ассоциации при прочтении- проглядывании которой ведут кого-то к Пине Бауш, кого-то к атлетике. К повести, где рассказывается об армии и религии, эгоизме и музыке, о мире, где черное и белое идут вместе, как угрюмость и легкость, сумрачность и свет. В повести о мире, на который нас приглашают взглянуть.

«Я всегда работаю так, чтобы каждый отрывок, каждое мгновение моих балетных спектаклей было полноценным и завершенным номером, — говорит Охад Нагарин. — Я связываю эти осмысленно-цельные сцены в длинный рассказ, никогда не заканчивающийся. Рассказ, в котором движение и время, белое и черное соединены в композицию из мгновений».
Время в этом балете растягивается, а затем в какой-то момент переходит к другой шкале измерений – громкой и виртуозной. А в каких-то других частях балета ткань времени более тонкая, просвечивающая. Танцовщица-бегунья прядет нить из мгновений, создает чувство непрерывности. Возможно, то нить Ариадны, помогающая выйти из лабиринта засасывающей окружающей реальности в реальный мир каждого из нас. Для участия в «Last Work» особый тренер занимался с 4 опытными танцовщицами, готовя их к этой «атлетической» задаче – бегу на беговой дорожке в течение 65 минут, бегу, превращаемому в стрелу на пути к цели.

Охад Нагарин: «Я люблю исследовать новые пространства игры для каждой постановки с их кодами и правилами, а затем предлагаю танцорам эти коды и правила в рамках иного пространства. Мне нравится наше время высоких технологий, последние дни до премьеры, последние приготовления перед выпуском работы на сцену, невероятного напряжения, когда нужно найти правильное взаимодействие между всеми элементами в каждый момент постановки. Мне нравится, что в хореографии процесс ее восприятия продолжается спустя много дней после премьеры, хотя само движение уже ушло, растаяло во времени».

Интересно, что 32-летнего композитора Гришу Лихтенбергера, родившегося в Вестфалии и живущего ныне в Берлине, Охад Нагарин нашел случайно – прослушивая записи музыки в интернете. Лихтенбергер (http://grischa-lichtenberger.com) — самоучка, исполняет свою музыку в клубах и на концертах, и говорит сам о себе, что создает не музыку, а искусство, занимаясь также и живописью и видео и «переоценкой ландшафта, как того места, где мы живем». Функциональность – не для него, а вот свобода творчества и выражения, эмоции его парадоксального и честного «звукового дизайна» настолько сильны в его музыке, что неудивительно, что он создал саундтрек для «Last Work» всего за три месяца. «Я ценю время, потраченное на создание саундтрека для работы, — говорит Нагарин. — Хотя танец не зависит от музыки, время создания музыкального ряда чем-то похоже на многочасовые медитации, где идеи могут посетить вас сами по себе».

«Бег времени» – популярный, даже расхожий термин. Как передать его философскую суть, символьность через физическое движение танцовщиков на сцене? Как нарисовать его мазками света, обозначить в танце? Куда исчезает время, куда бежим мы? Сопротивляемся ли мы в движении или плывем по течению, и если останавливаемся, то ради чего? Что такое боль и что такое нежность? «Last Work» задает больше вопросов, чем дает ответов, но, возможно, указывает тот путь, который к ответам приведет.

«Last Work». Ансамбль «Бат-Шева». Сезон 2015/16: Рэйчел Осборн, Билли Барри, Марио Бермудес-Гиль, Омри Друмлевич, Брет У. Истерлинг, Ияр Эльэзра, Шинь-И Сианг, Рани Лебзельцер, Ори Моше Офри, Рэйчел Осборн, Шамель Питтс, Оскар Рамос, Ницан Ресслер, Ян Робинсон, Ор Меир Шрайбер, Мааян Шейнфельд, Зина (Наталья) Зинченко, Ади Златин

Хореограф: Охад Нагарин. Художник по свету: Ави Йона Буэно (Бамби). Идея саундтрека: Максим Варрат. Музыка: Гриша Лихтенбергер. Художник: Зоар Шойф. Художник по костюмам: Эри Накамура. Постановка: ансамбль «Бат-Шева» при сотрудничестве с Фестивалем Танца в Монпелье (Festival Montpellier Danse) и Центром искусств Дрездена — Hellerau-European Center for the Arts, Dresden

Заказ билетов на ноябрьские спектакли «Last Work» в Центре «Сузан Далаль»: http://batsheva.co.il/he/last_work или по телефону 03-5171471
http://kassa.bravo.org.il

Страница ансамбля «Бат-Шева» в фэйсбуке — здесь