Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

19 декабря Старый Цирк Никулина на Цветном бульваре начинает новогоднее турне по городам Израиля. Накануне сын знаменитого клоуна и артиста Юрия Никулина, генеральный директор и художественный руководитель Цирка на Цветном бульваре Максим Никулин рассказывает, почему он стал директором, а не клоуном и вспоминает своего отца.

 

– Максим, вы родились в семье великого клоуна, выросли, как говорят в цирке, «в опилках». И судьба ваша была предопределена заранее…

– Верите ли, я не хотел быть ни артистом, ни клоуном. Я был трудным подростком, как говорила мама. Когда взрослые, родственники, друзья наседали на меня семнадцатилетнего, что пора сделать выбор. Я отвечал: «Отстаньте от меня, я хочу только играть на гитаре». Родители были в отчаянии…

 

– Их можно понять. Чего проще было бы поступить в театральный институт или в цирковое училище. Вам как сыну Никулина, легко открылась бы любая дверь.

– А я не хотел. Не было у меня тяги к лицедейству. И еще я видимо на каком-то подсознательном уровне понимал, что второго Никулина из меня не выйдет.

 

– Послушайте, но эпизод из «Бриллиантовой руки», где вы играли мальчика, идущего по воде, – это же классика жанра!

– Вот-вот. Я сыграл мальчика с сачком, который получает поджопник от великого Андрея Миронова. Расскажу, как было дело. Главная роль Горбункова писалась исключительно под отца. И в «Союзцирке» ему дали отпуск аж на полгода, случай беспрецедентный. Мы поехали на съемки в экспедицию в Сочи. Я все время болтался у взрослых под ногами. И, когда понадобился мальчик для эпизода, что ж его искать – вот он я. Папа сказал: «Вон дядя Леня Гайдай, иди к нему, он скажет, что тебе делать». И меня поставили в кадр. Сняли за 6 дублей. Думаете, мне это понравилось? Шесть раз получить по заднице и упасть в воду!

– Одноклассники то вам, наверное, завидовали. Все-таки сын артиста, в кино снимается.

– В 7-м классе, я конечно, выпендривался, отрастил длинные волосы, ходил в джинсах! Писал шариковыми ручками, крутил пластинки, которые отец привозил из-за границы. По-английски говорил лучше, чем моя учительница английского языка. Читал больше, чем учительница литературы.

 

– Кроме джинсов и пластинок, у вас еще было редкое преимущество: вы жили в среде удивительных, талантливых людей.

– Мы же их всех дядями звали – дядя Андрей (Миронов), дядя Толя (Папанов), дядя Витя (Некрасов), дядя Булат (Окуджава), дяди Жени (Евтушенко). Друзья родителей вечерами после спектакля приходили к нам. Пели под гитару, говорили до утра, спорили. Время-то какое было! А мы, дети сидели рядом, пока нас не заметили, и слушали. К утру взрослые спохватывались: «Дети, вы не спите?!» и гнали в кровати.

 

– Но есть и другая сторона жизни детей артистов. Не всегда отец мог брать вас с собой. Часто были долгие гастроли. 

– Я с родителями проводил 2-3 месяца в году, не больше. Эти вечные гастроли. Меня оставляли с бабушкой. И можете представить, сколько же я ей крови попортил! И в драках дворовых участвовал, и двойки получал. За плохое поведение меня даже из школы исключали. И была еще эта коронная фраза: «Никулин! Не позорь фамилию!» Все время грозили настучать отцу, о моем поведении. Но уж кто пытался принимать меры под давлением учителей, так это мама. И душеспасительные беседы вела со мной в перерывах между гастролями, и по заднице пару раз залепила, но это когда я совсем маленький был. А вот отца я вообще не боялся. Он ругаться и воспитывать не умел.

 

– Все это воспоминания трудного подростка. Но сегодня нет ни у кого сомнения, что вы сын своего отца, тот, кого называют продолжателем начатого дела…

– Родителей я понял намного позже, когда повзрослел, когда сам стал отцом, когда начал работать вместе в цирке. А сегодня, их обоих уже нет, и я по-другому смотрю на многие вещи. Конечно, они очень любили меня. Несмотря на их физическое отсутствие, я никогда не ощущал себя безотцовщиной. Даже на расстоянии они все время были рядом, звонили, писали письма. Им было очень тяжело, очень. Однажды, когда я учился в начальной школе, на 4 месяца загремел в больницу. Понадобилось срочное удаление почки. Сложнейшая операция. Не известно выживу я или нет. Отец на гастролях. Каждый вечер на манеже. Веселит публику, а его сын при смерти.

– В этом есть жестокость и трагизм профессии артиста.

– Отец был, конечно, Артистом с большой буквы, для которого это не профессия, а служение, если хотите. Хотя от любого пафоса он был далек.

 

– Цирковые – это особая порода людей. У них свое отношение к жизни, к работе, к людям.

– Отец и мама всегда жили скромно. В их отношениях друг к другу были главное любовь и уважение. Люди старой закалки из прошлого – честные и наивные. Отец везде был самим собой. Искренность – его главное качество. И он искренне помогал всем. Квартирой, машиной, пропиской, лекарствами, больницей, званием, работой… Сколько людей получили с его помощью квартиры! А сами мы очень долго жили в коммуналке на Арбате. Мы с родителями, бабушка и мамина сестра с мужем и детьми… Отец называл наше семейство – «Колхоз «Гигант». На входной двери под звонком так и было написано: «Колхоз «Гигант» — 3 звонка. Мы отцу придумали кличку – «наша советская власть», за то, что он всегда всем помогал. А сколько раз его обманывали, откровенно пользовались его добротой и возможностями. Приходили люди, плакали, придумывали невероятные истории, просили помочь. И папа хлопотал за них, а потом выяснялось, что все вранье. Я ему так и говорил: «Тебя дурачком считают, на деньги разводят». А он смотрит на меня так пристально и говорит: «А вдруг это правда?»

 

– А ведь это философия праведника и мудреца. Вы рисуете идеальный образ.

Нет, он мог и вычеркнуть человека из своей жизни навсегда, когда узнавал о предательстве. Здесь он был непреклонен. Но это было для него самое страшное. Он не мог ни забыть, ни простить обмана. Мы цирковые вообще странные люди – как будто из другого теста.

 

– Но Юрий Владимирович мечтал, чтобы кто-то заменил его на арене…

Я уже говорил, что после своих юношеских опытов в кино, у меня не было ни малейшего желания иди по стопам отца. Родители очень переживали. И когда я пошел на Московский журфак, все как-то успокоилось. Поступил на дневной, через некоторое время перевелся на вечерний и пошел работать в «Московский Комсомолец», потом попал на радиостанцию «Маяк». В 1985 году меня пригласили в «Останкино» спецкором. Там был и ведущим программ, и комментатором, и собкором. Я первый, представляете, вообще первый в СССР рассказал в эфире еврейский анекдот!

– Анекдоты у вас семейное. Программы, где Юрий Владимирович рассказывает анекдоты, невозможно забыть.

–  Благодаря им многие знают, как он рассказывал анекдоты. В своей, особой манере. Мама была тоже с замечательным чувством юмора. Некоторые анекдоты они вместе с папой разыгрывали как сценки. Народ просто валялся от смеха… Папа анекдоты собирал с юности до конца дней. И когда их накопилось достаточное количество, стал готовить книжку к изданию. Весь дом завалил тетрадками, записками и нас просто мучал ими, вспоминал забытые, рассказывал старые и новые. В анекдот он мог превратить все, что угодно. Он просто так видел жизнь. Как же смешно он пересказывал то, что произошло с ним за день…

 

– После издания книги вышла знаменитая программа «Белый попугай», где Юрий Владимирович был ведущим.

– Кстати, с этой программой произошел смешной случай у вас в Израиле. Решили одну из передач «Белый попугай» снять в Израиле. Кто-то придумал, что из России команда привозит попугая Аркашу в подарок израильтянам, а те дарят своего попугая россиянам. Такой обмен попугаями. Наша группа посадила своего попугая в большую клетку, как положено. А израильтяне проволокли птицу в коробке из-под телевизора. И он жил в номере у Гриши Горина. Ночью изодрал коробку и улетел окно. Все собрались в номере Гриши, осматривают остатки коробки, а Юрий Владимирович задумчиво произносит: «Ребята, он выбрал свободу».

 

– Не простая шутка, учитывая времена. Представить цензуру в цирке, конечно, сложно. Но это был советский цирк со всеми его идеологическими оставляющими.

– Была одна история, когда в в Москву приехал его старинный приятель Гарри Орбелян, давно эмигрировавший в Америку и продюсировавший гастроли советского цирка в США.  КГБ объявило его шпионом, и даже в «Правде» напечатали статью про то, что Гарри иностранный агент. Папа не верил, они же друзья были… Гарри приехал, позвонил отцу, договорились, что придет нам в гости. Вдруг звонит майор из КГБ и заявляет, что от встречи надо отказаться. Я вижу, отец побелел весь и говорит в трубку: «А идите вы на… А я в своем доме буду встречаться с тем, с кем хочу!» И повесил трубку. Вижу, стоит бледный весь, руки трясутся…  А потом стал ходить по квартире и рассуждать вслух: «Ну что они мне сделают? Ничего. Звание отнимут? Ну и что? За границу не пошлют? Да хрен с ней, я ее всю объездил уже. С работы выгонят? Не выгонят, я им нужен».   Естественно, встреча состоялась.

 

– И вот вы пришли в цирк на руководящую работу…

– Все было совсем не так. Год я работал без зарплаты. Помогал отцу разгребать дела после убийства директора-распорядителя Михаила Седова. Лихие девяностые, громкое дело. У меня тогда было два эфира в неделю в Останкино. И я предложил ему помочь разобрать хотя бы бухгалтерию. Постепенно стал вполне сносно разбираться во всем цирковом делопроизводстве. А через год стал работать официально. В документальном фильме Эльдара Рязанова «Шесть вечеров с Юрием Никулиным»  Эльдар Александрович спрашивает: «Юра, на место человека, которого убили, ты посадил сына. Не страшно?» А отец так полушутя отвечает: «Страшно. Но почему же я чужого сына должен сажать?».

 

 – Говорят, хуже нет, работать с собственными родителями.

– Я очень сблизился с ним во время работы и стал лучше понимать его. У нас вдруг появилось время для бесед друг с другом, которого раньше не было. И мне кажется, что за эти четыре года я отца узнал, наверное, больше, чем за всю свою прошлую жизнь. С ним интересно было спорить, убеждать его в чем-то, решать творческие вопросы. Он не был деловым человеком и все воспринимал, исходя из понятии о добре и зле. Мы ведь разные: он – эмоциональный, я – прагматик.

– Когда Юрия Владимировича не стало, как вы начинали самостоятельную работу? Как входили в коллектив в новом качестве?

– В самом цирке проблем не было. Меня же там все знали. А вот все, что касается внешних связей, мне было очень трудно. Были и наезды и борьба за территорию – семнадцать с половиной тысяч квадратных метров в центре Москвы – не шутка. Я так для себя решил, раз я менеджер, моя главная задача создать такой «механизм», который бы мог действовать бесперебойно, вне зависимости от любых обстоятельств. Это касается и административных вопросов, и творческой работы, и организации гастролей и выступлений. Необходимо четкое стратегическое планирование, нужные контакты, выгодные контракты и правильный бюджет… Если все это будет работать, в производственный и творческий процесс не будет необходимости вмешиваться. А еще главное доверять людям.

 

– Династия Никулиных насчитывает четвертое поколение. Дед был актером провинциального театра. Папа и мама – артистами московского цирка. Вы сегодня его генеральный директор. Ваши сыновья, Максим и Юра,  работают под вашим началом.

– Да, Максим, отвечает за организацию гастролей в Израиле. В Цирке он работает менеджером зарубежного отдела. А Юрий руководит PR-отделом. Оба закончили продюсерское отделение Школы-студии МХАТ. Они очень разные, но так же,  как и я – дети цирка.

 

 

Напоминаем, представления пройдут с 19 по 30 декабря в 13 городах Израиля. В программе – веселые клоуны, ловкие жонглеры, силачи и бесстрашные гимнасты, фокусники и канатоходцы.

 

Спешите заказать билеты. Ведь их каждый год не хватает, а количество желающих попасть на Новогодние Представления Цирка Никулина растет!

Детей встретят настоящие Дед Мороз и Снегурочка, Они сфотографируются с ними и раздадут им подарки.
Официальный сайт Московского Цирка Никулина на Цветном Бульваре – circusnikulin

Линк на видео:

Заказ билетов – на сайте организаторов гастролей Rest International

 

Интервью подготовила Елена Шафран.
Фотографии предоставлены организаторами гастролей. Фото Максима Никулина – кредит Константин Стукалов