Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Pablo Picsasso, Pique, Toros y Toreros, 1961

В связи с открытием выставки графики Пикассо «The Mistery of Picasso» в тель-авивской Altmans Gallery, заведующая отделом искусства стран Европы и Америки XIX-XX веков Государственного музея искусств им. А. С.Пушкина. Ирина Никифорова рассказывает о некоторых сторонах творчества Пабло Пикассо.

– Ирина! Добрый день! Повод поговорить у нас самый что ни на есть женский – 8 марта. Именно 8 марта в тель-авивской галерее Егора Альтмана открывается выставка графических работ Пабло Пикассо. Это случайное совпадение, но случайностей, как учит опыт, не бывает. Женщины составляли половину жизни Пикассо, вторая половина – это творчество. Многим памятна выставка женских портретов Пикассо в МоМа – Музее современного искусства в Нью-Йорке. В основном там были представлены живописные полотна. Насколько женская и портретная темы отражены и в графике Пикассо?

– В творчестве Пикассо, в портретной графике в частности, важны не схожесть моделей и их характер, сколько его способность выражать свои чувства и отношения к ним. Пабло Пикассо был человеком эмоциональным, ярким, сильным. Движения его души и настроения заметно в искусстве необыкновенно, эмоции руководили им. Этим искусство Пикассо и ценно, всё – импровизация. Создаваемый образ зависел только от того, в каком Пикассо бывал настроении и что переживал на том этапе отношений с персонажем. Все семь женщин, которые были близки художнику в разные периоды его жизни, были для него основными моделями. Практически, можно  не вглядываться в год создания произведения, чтобы определить период влюбленности, зрелость отношений или периоды охлаждения в чувствах художника – так резко меняется характер изображения, а с этим и художественные приемы. Так русская балерина Ольга Хохлова, его первая официальная жена, на портретах, написанных в начале их отношений, в период поклонения Пабло Пикассо, подобна моделям Энгра. Тогда Пикассо, плененный славянской красотой и тихой нежностью Ольги, отошел от кубизма и вернулся к классическому искусству. Желание изображать Ольгу Хохлову в классической, академической манере было связано с состоянием полной гармонии с собой и отражением той благостной атмосферы, которая царила в доме художника. Идиллия первых лет семейной жизни, появление первенца, все располагало к безмятежным композициям с юной женой и сыном. Через пять лет совместной жизни уверенность и могущество влияния Ольги на Пикассо только окрепло и в ее изображениях появилась монументальность. В композициях рисунков и живописных полотен Ольга – как высеченная в мраморе римская богиня. А через 15 лет совместной жизни Пикассо охладел, семейная жизнь наскучила, появилась новая модель, которой он увлекся с новой страстью. Хохлова, с ее ревностью и переживаниями, превратилась в мрачную обузу, он стал тяготиться ею. Семейные сцены и публичные скандалы отразились, прежде всего, в его работах. Они изобличающе беспощадны к Ольге, он ее больше не любит. Она становится для Пикассо уродливой ведьмой с лицом, деформированным гримасами, монстром, жадным и одержимым безраздельно владеть его душой. С раззявленным кривым ртом, растопыренными сосисками вместо пальцев – она уже больше не богиня, а персонаж другой истории.

Так что, не столько женщины влияли на творчество художника, сколько отношение к ним. Как настоящий творец, когда Пикассо влюблялся, то полностью менялась и его палитра, и выразительные средства. Пикассо формировал мир вокруг себя, и его героинь мы видим, прежде всего, через призму его чувства к ним.

Тем ценнее для нас его гениальная способность к неожиданным метаморфозам, невероятная концентрация чувств, позволявшая перекраивать мир полностью. Ценна каждая его эмоция, каждое движение души – вечно меняющийся, бросавший его от  идиллии классики к античным же страстям или к абстракции. И поэтому отношения Пикассо с женщинами и роль женщин, точнее, роль его влюбленностей и нелюбви в его творчестве – также необыкновенно важны и интересны.

 

– Пикассо рисовал не совсем портреты, а свои чувства – яркие, бурные, колоритные. То, как выражается чувство в красках, видно на полотне, а как эмоции переходили в линии, когда речь шла о графике?

– Может это звучит парадоксально, но для Пикассо важнее было выразить чувства в именно в графике. Ведь в живописи нельзя быстро все изменить, переделать. Процесс подготовки живописного полотна и работы над ним не располагает к импровизации. Метаморфозы настроения мятущегося человека, быстро меняющегося от грозового гнева к безоблачному счастью, живопись практически не могла запечатлеть. Мне кажется, что Пикассо графику должен был предпочитать больше, чем живопись. Настолько она мобильней и податливей как материал для выражения мысли, способна подчиняться прихоти мгновенных решений. Не случайно Пикассо создавал именно серии графических работ. Это давало возможность вариациям на темы, фиксировать даже малейшие изменения оттенков, меняющих смысл и характер образов.  Сами образы, выражением лиц своих чаще бесстрастны, и только ракурс видения художника отражает подвижность и живость его восприятия. Поэтому так интересно рассматривать серии портретов одного человека. Иногда очень жестокие портреты – как в случае с Дорой Маар, вошедшей в историю искусств как «плачущая женщина».  Искаженное страданием и рыданиями лицо, запечатленное не единожды, наводит на мысль, что художнику доставляло удовольствие мучать свой персонаж. А вот к другой своей юной возлюбленной Франсуазе Жило он относился куда мягче и уважительней. Они прожили 10 лет вместе, их связывало еще и любовь к искусству. Франсуаза не была большим художником, честно говоря, обладала скромным талантом. Но, если прежним подругам Пикассо было мало дела до его творчества, то Франсуаза могла понимать уровень гениальности художника, жившего рядом с ней. Эта уникальная женщина была гораздо младше Пикассо, но гораздо мудрее всех, окружавших его. Умела вовремя восхититься, поддержать идею художника. Умела уйти в сторону, когда он гневался или был не в духе. Родила маэстро детей, играючи, содержала хозяйство, не перекладывая заботы на Пикассо. Когда их отношения начали остывать, она сохранила свое достоинство. И в рисунках, офортах, литографиях Пикассо она осталась волшебным созданием, женщиной-цветком, женщиной-солнцем.

– Женские портреты Пикассо – это портреты не самих его жен и любовниц, а его отношения к ним, то есть портреты эмоций художника. Но если говорить о графике, о линиях, то больше подходит выражение «угол зрения»…

– Совершенно верно. Живописное полотно пишется не час и не два, иногда месяцами. И не случайно каждому полотну предшествует эскиз, набросок. Графика более спонтанна и позволяет в большей степени выразить себя. У Пикассо была подвижная, лабильная психика, для него рисунки и гравюры были очень важны, поэтому они, пожалуй, занимают у него большее место, чем живопись. Если мы обратимся к его каталогу-резоне, посвященному только графике Пикассо, то насчитаем более 3000 рисунков и гравюр – это огромное творческое наследие.

 

– Вы говорите о гравюре, как о спонтанной работе. Но создание гравюры, скажем, на меди – это длительный многоэтапный процесс…

– Это зависит от уровня подготовки мастера и ловкости владения штихелем или иглой для гравирования. Пикассо делал офорты практически в один прием. Он применял и травление, но большей частью использовал линейный рисунок. У него были очень сильные – в прямом смысле сильные – руки. И медная пластина его не пугала, а была для него как бумага, а иглой и штихелем он владел с раскованностью ребенка, как карандашом. Пикассо был настолько верен и точен в движениях руки, что практически ничего не шло в корзину. Он ничего не исправлял, одним движением резца или иглы создавал завершенный рисунок. И если потом травил, что тоже бывало, то это травление только углубляло линию. Сам процесс гравировки – травление, печать, нанесение краски – занимал какое-то время, но Пикассо выплескивал свое отношение и свое сиюминутное настроение в один прием. Больше времени занимал процесс печати, но он требует от художника скорее мастерства и ловкости, чем чувств и эмоций. Это уже дело навыка в ремесле печатника. И, кстати, не всегда сам Пикассо занимался печатью оттисков.

 

– Вы упомянули, что у Пикассо были сильные руки и что он никогда не выбрасывал свои работы. Объясняют ли эти факты то количество работ, которое находится в его наследии?

– Это объясняет его привязанность к графике, в которой он мог реализовать себя полностью. Холсты и краски стоили недешево, а у Пикассо был период, когда он бедствовал и экономил средства – записывал свои картины, счищал, вновь писал, начинал работать на обороте холста. А с графикой этого не бывало. Сам материал – бумага – гораздо дешевле. Потому он не исправлял, не переделывал, не перерисовывал, а просто брал другой лист. Именно графика выявила его как мастера импровизации и дает нам возможность увидеть, как шел процесс, как происходило рождение образов, какой замысел предшествовал творению. Бумага и карандаш были идеальным выразительным средством  для его творчества.

– Выставка в Altmans Galery в Тель-Авиве – эта выставка тиражной графики. Как объяснить разницу между графикой тиражной и растиражированной? Между качеством и количеством?

– Тиражная графика, конечно, отличается от оригинальной графики. Но она ничем не умаляет художественные достоинства гравюры. Гравюрные техники довольно сложная вещь, но они позволяют печатать тираж в несколько сот, и иногда и в тысячу экземпляров, От тиража зависит стоимость листа. Умаляет ли гений художника лист, который стоит в сотни раз меньше, чем живописное полотно? Нет, конечно! Умаляет стоимость, но не умаляет художественные достоинства. Напротив, дает возможность обладать произведением мастера простому смертному,

Я считаю, что эстамп был гениальным изобретением. Говорю в данном случае об эстампе, который призван украшать интерьер. Дело в том, что в 18-м веке появились собиратели гравюр. Коллекционирование гравюр, в отличие от собирательства живописи или античных скульптур, было занятием простым и более дешевым: гравюры собирали в папку, это занимало меньше места… Но иногда в погоне за соблазном мало интересовались эстетикой, художественными достоинствами произведения. Было куда важнее найти, к примеру, редкий отпечаток с ошибкой мастера.

С изобретением литографии в XIX веке появилась хорошая традиция эстампа интерьерного, производимого тиражами специально для украшения стен произведениями искусства. Это придало большую весомость видам тиражной графики и ее популярности среди художников. Что вполне объяснимо. Так и по сей день – живопись Пикассо недоступна любому из нас, она очень дорога. А гравюры доступны – и не только для того, чтобы складывать их в папку, а чтобы украшать стены. Не знаю, можно ли удовлетворить свои эстетические потребности постерами из магазина Икеа, но настоящая эстетика – в подлинных гравюрах, выполненных в ограниченном тираже. Практически, вы обладаете работой мастера. И это уже невероятно – подлинное произведение искусства, тиражную гравюру Пикассо, – можно иметь у себя дома. А «растиражированный», в этом случае, не является термином, относящимся к печатной графике. Растиражированным может быть все что угодно, что незаслуженно и назойливо навязывается.

– Известно, что Пикассо – один из самых дорогих художников мира. Его работы продаются в течение года на сумму более чем в 500 млн. долларов. Его картина «Женщины Алжира» была проданы 3 года назад на аукционе Сотбис в Нью-Йорке на сумму почти что в 180 млн. долларов. Что определяет ценность работ столь плодотворного художника? Арт-рынок сам себя заводит? Или подзуживает покупателей? Где тут курица, а где яйцо? Что представляет из себя современный арт-рынок как раз в области графики, офортов и литографии? Отличается ли он от рынка в области живописи?

– Вот здесь я не могу вам ответить и не могу комментировать. Я – музейный работник, не арт-дилер и не слежу за результатами продаж. Но меня буквально в тупик ставит тот факт, что современные художники могут стоить дороже хорошего классического импрессиониста. Иногда это даже приводит в ярость. Но мотивы арт-рынка – не моя стезя.

 – На выставке в Тель-Авиве будут представлены две керамические работы, две тарелки. Далеко не все знают об этой области деятельности Пикассо. Не были ли эти тарелки шуткой гения?

– Нет, это как раз очень характерно, как и для многих художников 20 века – стремление воплощать свои замыслы в различных материалах. Многие работали в керамике, брали готовые формы и расписывали их, подчиняя свои росписи необычным формам. Тарелки и вазы – это благодатная возможность переносить графику в объем, линеарность в трехмерность. Объемы диктуют свои законы, возможность обыграть сферическую форму. Эта задача привлекала мастера и не была вторичной деятельностью Пикассо.

Многие художники работали с керамикой, мало кто знает, что этим занимался Поль Гоген,  а также другие французские художники – Дени,  Боннар, Матисс – у Матисса большое количество расписанной им керамики. Так что такая форма творчества не была неожиданным шагом для Пикассо, а была добавлением и расширением авторских возможностей, благодатной темой и интересным опытом.

 

– Немалую часть графики Пикассо составляют серии, часть из которых будет представлены на выставке в Тель-Авиве. Такие, к примеру, как «Лисистрата», «Быки и тореадоры», «Кокто», «Сюита Воллара». Разница между сериями видна, как говорится, невооруженным взглядом. Есть ли серии более или менее значимые? Можно ли вообще об этом говорить, когда речь идет о творчестве Пикассо?

– Они все значимы. Но чтобы оценить в полной мере, должно понимать историю создания, что происходило в тот момент с художником. Например, «Лисистрата» для Пискассо – это заказные иллюстрации к пьесе Аристофана. Они изумительные, мастерски сделанные. Но древние страсти Аристофана где-то очень далеко, в античности… Испытывал ли Пикассо те чувства, ту ярость, страстность, которые он испытывал к тому, что переживал в собственной жизни, мог ли транслировать свою жизнь в древние сюжеты? Думаю, он  работал отстраненно, просто наслаждаясь возможностью рисовать эти дивные формы. Поэтому так разнится «Сюита Воллара» – это то, что художник пережил лично. Это отношения, история, которая  была им пережита. Иллюстрации к «Лисистрате» безумно красивы, с легкостью очертаний, но они бесстрастны, как будто запечатлено некое актерское действо на котурнах. И умалять значение какой-то из них очень сложно. Они разные, как вы заметили.

– Серия «Лисистрата» немного отдаленна, на нее смотришь, словно сквозь стекло, восхищаясь точностью линий, в которые превратилась слова. А вот быки из серии «Toros y Toreros» 1961 года буквально взметают хвостами песок на арене, чувствуешь их запах. А ведь они созданы одним движением руки. И это удивительно.

– Я недавно пролистала работы, посвященные «Кармен» – испанские мотивы с быками, поздние работы зрелого Пикассо, где каждый рисунок – упоение. Когда смотришь на то, как сделан рисунок, понимаешь, что самое ценное качество – спонтанность, тектоника линий, движения руки – это всё просматривается в этих гравюрах. Они великолепны. У каждой серии разный характер и каждый должен выбрать для себя то, что ему нравится. У Пикассо нет слабых, плохих вещей, я говорю лишь о разнице восприятия.

Интервью взяла Маша Хинич

*******

Сайт галереи: – https://altmansgallery.com/

Страница выставки на сайте: https://altmansgallery.com/en/events/2410/

Страница Altmans Gallery в Тель-Авиве в фейсбуке https://www.facebook.com/altmansgallerytlv/
Страница мероприятия в фейсбуке – https://www.facebook.com/events/1755161044535447/

Выставка «The Mistery of Picasso» («Мистерия Пикассо») продлится с 8 марта до 11 апреля 2018 года.
Часы работы галереи: с воскресенья по четверг с 12:00 до 21:00, в пятницу – с 10:00 до 14:00. По субботам – закрыто.

Заказ билетов – https://ticks.co.il/event.php?i=CBQJUon0fq2
Билеты на пятницу можно купить только непосредственно в галерее.

Адрес Altmans Gallery TLV: Тель-Авив, бульвар Ротшильд, 1.
Стоимость входного билета – 30 шекелей. Дети до 18 лет, солдаты, студенты – бесплатно. Пенсионерам – 50% скидки.
Часть доходов перечисляется в благотворительный общественный фонд The Tel Aviv Foundation.