Инна Шейхатович. Фото – © Михаил Чернявский
Театр «Идишпиль» пригласил на новый спектакль. Название несколько тривиальное, и даже кажется мне глуповатым: «Одной ногой в самолете». Пьеса аргентинской драматургессы Андреа Баоав, режиссер Шуки Вагнер. Если бы означенная дама-драматургесса не была еврейкой из Аргентины, ее творение никогда бы не увидело в Израиле свет рампы. Почему? По причине откровенной слабости материала. Но я все равно говорю: пойдите на спектакль.
Зачем? Резонный вопрос. Нет ли тут противоречия? Пьеса неживая, ходульная этакая реклама Сохнута вперемешку с объективной серией сомнений нового репатрианта. Решимость – рядом с отголосками раздумий всякого нормального человека о том, стоит ли ему покидать место, где родился, много пережил, строил судьбу, семью, читал книги, где знает всё, всё умеет понять и оценить – и ехать в неведомую тревожную страну. Где будет непросто… Реплики плоские, будто записаны на диктофон безыскусные разговоры в обычном доме. Этакое реалити-шоу. И всё равно повторю: идите в зал, сядьте в кресло – и оттолкнитесь от берега. Вспомните. Погрустите. Улыбнитесь, смахивая слезу. Возможно, вам плакать и не придется, а я, честно признаюсь, плакала почти весь спектакль. Благо, маска не давала окружающим (это был праздничный показ, премьера, море знакомых и коллег) увидеть мои жалкие слезинки.
Сюжет прост и каждым из репатриантов пройден в свое время. И многими пройден очень трудно. Семья собирается в Израиль. Из Буэнос-Айреса. Глава семьи – врач, который уже два года не может найти работу. Он рассылает письма, с трепетом открывает каждый конверт, утратил надежду, грустит. Он опасается, что в Израиле – без знания языка, без опыта и понимания ментальности, – тоже перспективы туманны, места для оптимизма нет. Он перебирает книги. Что взять, что оставить? Больно и знакомо. Очень знакомо.
Дедушка, отец его жены, привязан к своей парагвайской няне, к ее готовке, к порядку, который она поддерживает в доме. Супруга доктора вроде твердо решила ехать – но и она вся в сомнениях, на нервах. Старший сын из троих наследников уже служит в израильской армии. И ссорится с окружающими, и не повинуется приказу, и вроде хочет вернуться, и вносит еще большую смуту в и без того перевернутую жизнь семьи. Младший сын пакует в чемодан ласты и думает о пляжах и море. Дочка влюблена в парня-нееврея, который из них из всех наиболее последователен в своем решении уехать…
В финале возникает израильский флаг. Простенько, без затей. Но есть в спектакле очень сильная, яркая сторона. Присутствие аксакала, рыцаря языка идиш и истинной звезды театра на идиш Якова Бодо само по себе событие. Притягательный момент. Магнит. Бодо сочетает в себе что-то очень родное, дорогое каждому в зале – и глубину традиции. Этого смеха в печали, анекдотов, которые так зло и нелицеприятно критикуют наши пороки, что никакие антисемиты тут не справятся лучше. У Бодо есть особый шарм, особая мягкая ирония. Он органичен и влюблен в театр самой горячей, преданной любовью. Ему веришь. Им любуешься, – мужчина в 90 лет харизматичен как-то по–особенному… Чтоб он был у нас здоров.
Исраэль Трайстман в роли отца семейства, доктора-ортопеда, элегантно- инфантилен, очень-очень узнаваем, – и как ему только удалось говорить, отчаиваться, печалиться той же интонацией, какая была в нашем доме перед отъездом в Израиль…
Андрей Кашкер, разумеется, не получил возможности в полном объеме, в полной мере показать весь спектр своего дарования, всю свою палитру обаяния. Уж больно плоская роль, – как она написана автором. Но все же актер умудряется блеснуть. Запомниться. Полностью прожить – прочувствовать эту дуальность, этот парадокс еврея, которому всегда чего-то не хватает, который любит Израиль издали, ностальгирует по несбывшемуся, дает авторитетные советы и купается в собственной значимости…
Анат Ацмон в роли мамочки. Она женственная, нервная, умеет взорваться, устроить сцену – а потом уютно уйти в тень мужа, при этом победив его по всем пунктам конфликта… Темпераментная. Убедительная.
Молодежь в спектакле так играет, и роли для этого поколения так написаны, что больших свершений не получается. Разве что Юрий Казанцев запомнился; он будто дает аванс на будущие работы, если, разумеется, театр все же в будущем начнет критичнее относиться к выбору пьес…
В спектакле будет ограбление, много музыки Пьяццоллы – жаркой, головокружительной, будет много занятных, но довольно плоских диалогов… И все же идите и посмотрите. Да, посмотрите «Одной ногой в самолете». В стиле актеров, в атмосфере, в детской и одновременно очень старой, традиционной манере игры, в стремлении развлечь, не забывая о сложных проблемах – кредо этого многострадального, очень милого, сердечного театра.
В театре отважно, без страха и упрека, служит художник по свету Миша Чернявский, для которого его фонари, его световые акценты и фразы важнее всего. Мастер. Сподвижник. Защитник. Театру благородно предана чудесная Лора Саар, которая похожа на дух и символ языка идиш.
И вот еще. «Те, кто говорит на идиш, – считал непререкаемый авторитет, грандиозный Исаак Башевис Зингер, – они и есть народ Книги…». Хотя бы это надо помнить…
Recommended for you
Leave a Reply
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
