Страница Таши Карлюка в Facebook  – 
https://www.facebook.com/tashakarlyuka

Таша Карлюка о себе:

“Океаны в трехлитровых банках” – моя первая книга. До сих пор не могу в это поверить. Думала, когда она будет в моих руках, придет осознание. И вот вчера мы с ней наконец-то встретились, я смотрю на нее, листаю, нюхаю страницы, читаю текст и не верю. В общем, положила ее у изголовья кровати, привыкаем друг к другу…

Пишу с девятнадцати лет. Года два я писала в стол, никому не показывала. Кажется, никто даже и не знал, что я пишу. Но в один хороший день я узнала, что издательство “Сноб” проводит литературный конкурс. А я как раз на днях написала рассказ “Курица на завтрак, курица на ужин, курица на обед”. Рассказ, нужно сказать, мне очень нравился и я дрожащими руками отправила его им. Через пять месяцев мне на е-мейл пришло от них письмо: “Здравствуйте, Таша… Пишем Вам, чтобы сообщить… Поздравляем…”. Час я рыдала, как маленькая. В книге “Все о Еве” вместе с рассказами Людмилы Петрушевской, Майкла Каннингема, Джулиана Барнса, Михаила Шишкина, Эдуарда Лимонова был опубликован и мой рассказ. Книга шикарная, толстая, с белоснежной бумагой и там мое имя. Как тут не зарыдать?

Ольга Аминова – редактор Виктора Пелевина, Дины Рубиной, Владимира Войновича. Помню, сижу в кафе на Кикар Рабин, пью кофе, получаю письмо на почту, а в нем великая Аминова пишет, что в ее руки попала моя рукопись и она спрашивает – есть ли у меня литературный агент и, если нет, не хотела бы я сотрудничать с ней? Через пару месяцев мы заключили договор и она стала моим литературным агентом, и редактором. Но это не история про Золушку. Перед тем, как был заключен договор, я лет десять писала, сомневалась в себе каждый день и понимала, что по сути все, что я пишу никому не нужно кроме меня. Да и сейчас тоже не все гладко. Правда, каждый раз кайфую от самого процесса, когда можно улетать в другие миры.

Написать рассказ, изменив имена и цвет волос главных героев, легче, чем рассказать лучшему другу о том, что тебе разбили сердце, что ты нажрался как скотина, что тебя кто-то смешал с дерьмом или что ты провалился в глубокую яму и долгое время не можешь выкарабкаться из нее. Консервная банка я и лишь перед бумагой могу быть честной до конца. Когда мне плохо – я пишу. Когда мне хорошо – я пишу. Так я говорю с миром.

Тель-Авив – мой город. Он из аутиста превратил меня в более менее социальное существо. За это я ему очень благодарна. Тут теплая погода, теплые люди – это заразно.

В Израиле я пять лет. За все это время мне лишь один раз захотелось вернуться в Киев. Случилось это год с лишним назад. Почти минус в банке, работа поваром на адской кухне, которую я ненавижу, но деньги ведь нужны, туманное будущее и полная неопределенность в завтрашнем дне. Хотелось лезть на стену. А потом случилась Корона, я вышла на халат, положила свой поварской китель в шкаф, наконец выдохнула и смогла спокойно писать.

Когда у тебя есть деньги и не надо думать о завтрашнем дне, пишется лучше. А страдания, которые якобы вдохновляют больше, чем любовь – нет, спасибо, страдать мне больше не хочется. Правда я не буду отрицать, что любая сильная эмоция – будь то положительная или отрицательная, выковыривает из тебя что-то глубинное и редкое. Порой что-то такое выковыривает она, чему в обычной жизни никогда не суждено родиться.

Четыре дня в неделю я работала поваром, оставшиеся три писала. Раздвоение личности абсолютное. Помню, пятница, полночь, я с другими поварами драем после адской смены кухню. Потные, грязные, уставшие, злые. В эту минуту я получаю десяток видео от родителей и друзей из Киева – видео на котором Лена Кравец читает мои рассказы со сцены “Театра на Подоле”. Люди в зале смеются, аплодируют, а у меня в руках мыльная мочалка и шеф орет, чтобы я не забывала – кто я и продолжала драить холодильник.

Как это объяснить – не знаю. Я прилипла к Тель-Авиву, к его “воздуху”. Даже, когда мне плохо, мне все равно неплохо – как будто я на своем месте, дома.

Один лишь раз я столкнулась здесь с войной. Помню, собралась ехать в Яффо и меня задержал звонок. Вместо пяти часов приехала в шесть. Приезжаю, а там полицейские, люди собрались и машина моет асфальт, на котором кровь. В пять часов там был теракт – смертник ножом зарезал троих людей. Машина и асфальт, на котором лужи крови, до сих пор у меня перед глазами.

Месяц назад вернулась в Израиль из Киева. На карантин меня отправили в гостиницу Dan Panorama в Тель-Авиве. Одна в номере, никаких забот, из окна вид на море, покой. Все одиннадцать дней я сидела и писала нон-стоп вторую книгу. Лет восемь назад я брала интервью у Дины Рубиной, она мне тогда сказала: “Посидеть бы в израильской тюрьме, да в одиночке. Посадите хоть на пятнадцать суток – для творческого сосредоточения”. Как же я ее тогда поняла, сидя в гостинице – вот они мои “пятнадцать суток”. Кажется, я знаю, как проведу время, когда буду писать третью книгу – либо в тюрьме, либо в гостинице. Надеюсь, все же на второе.

У меня есть друг, мы встречаемся с ним раз в полгода. И каждый раз первый его вопрос: “Что с любовью?” В последний раз я поняла, что все мои романы хороши для книг, но совершенно не подходят для жизни. Каждая девочка – будь она хоть генералом армии, космонавтом или судьей – все равно всегда девочка, которая иногда хочет на ручки, эклеров и, чтобы ее часто обнимали.

“Океаны в трехлитровых банках” – сборник рассказов о нас с вами – несовершенных, порой нелепых, сомневающихся во всем; о любви к таким, как мы, – бескорыстной, всепрощающей; это сборник о ксенофобии и толерантности; о мечтах и реальности; о мужчинах и женщинах, о детях и их родителях.

Интервью   с Ташей Карлюка можно прочитать по нижеприведенным ссылкам: 

https://jewish.ru/ru/interviews/articles/196393/
https://beinisrael.com/culture/literature/neliricheskie-dialogi/

Фото: © Лия Гельдман (предоставлено Ташей Карлюка)