Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

На верхнй иллюстрации  – рисунок и надпись на пифосе А из Кунтиллет Ажруд (северный Синай).   אמר א[—] רע המ[ל]ך. אמר ליהלי וליועשה ול[————]. ברכת אתכם ליהוה שמרן ולאשרתה.

12 мая два Мишы – Michael Korol и Michael Tuval – организуют для вас сакральное действо с бывшей женой Кадоша Барух-Ху – богиней Ашерой. Они  покажут вам интересные святые места, и расскажут истории не для маленьких детей.

Страница мероприятия – https://www.facebook.com/events/213771096072459/, а слова в прозе и поэзии – ниже… Читайте вслух и учите наизусть 

Тель-Атра, он же Эльона – холм, соседний с Рамот-Бет и Бейт-Икса. Его хорошо видно, когда выезжаешь из тоннелей по шоссе Бегина в северном направлении. Название говорит за себя: Атра, она же Атара, она же Атаратэ, она же Атаргатис – богиня-мать западно-семтского языческого пантеона, богиня благополучия и плодородия, супруга Баал-Хаддада, соединившая черты Истар-Астарты-Ашеры, и частично Анат. То есть, легитимно предположить, что когда-то на сем холме располагался храм вышеупомянутой тетки. Так вот, господа, – развалины такого храма находятся на южном склоне Эльоны до сих пор. Раскопки производились здесь в 1995-97 годах под управлением Шломит Векслер, которая и идентифицировала развалины как языческий храм, относящийся к периоду средней бронзы. Данный храмовый комплекс вполне соответствует общей структуре местных культовых сооружений того времени. Жертвенник, святилище, и святая святых. Но только в храме Атары святая святых соорентирована не на восток, как было принято, а на запад. Загадка, которую наши семинаристы расщелкали легко и непринуждено. Дело в том, что культ Атары был распространен и на средиземноморском побережьи, например, в Ашкелоне, где плодородие отождествлялось с морским “урожаем”, что повлияло на представление об Атаре, как о владычице вод и всего, что в них кишит. Так что западное направление святая святых – это обращение к морю как родной стихии богини.

Лукиан Самосатский (II век н.э.) так описывает культовые обряды, свершавшиеся в честь Атары-Атаргатис в Гиеропле: “При входе в храм были расставлены фаллосы и находились непристойные знаки культа Астарты. Многочисленная толпа оскопленных (галлы, с архигаллом во главе) в женских одеждах совершала служение богине; другие, возбужденные доводившим до экстаза богослужением, при котором они под танцы и музыку резали себе руки до крови, оскопляли себя в честь богини”.

Понятно, что в времена укрепления монотеизма в Иудее (на уровне VIII века до н.э.), храм Атары был разрушен, но не понятно, почему он не был полностью снесен с лица земли, верней, скалы… Позже, во времена Второго Храма террасы холма были засажены виноградниками, а вокруг развалин построены виноградные давильни, просуществовавшие вплоть до конца Византийского периода (начала VII века н.э.).

Кроме Хорват Эльона вы также посетите древнюю Мицпу (Неби Самуиль), и Рамат Полин. Главным вопросом будет “Была ли у Яхве жена”  и   то, как на самом деле, выглядела религия Израиля.

 

ПЕСНИ СРУБЛЕННОЙ АШЕРЫ (автор  – Миша Король)

«Он убрал подмостки и разбил памятники, и срубил Ашеру…»
(Цари II, 18:4)

 

I

Я не люблю бога Баала.
Его ебало меня заебало.
Все эти молнии, грозы, стихи и прозы –
Не тело,  – одно телеграфное жало.
А насчет евонного фала
Сморщусь: ниже среднего балла
По шкале как Рихтера, так и этого, Реомюра –
Не трясет, не колбасит… Ну, дура, я, дубравная дура,
Ну, не люблю я бога Баала…
И вообще вы знаете мало,
Ничего вы не знаете, не ощущаете,
Запуская имя его и мое под одно одеяло.
И даже когда на хеттских холмах рыдала,
Все равно не любила бога Баала,
И теизм во славу его никакой не «моно»,
Я пела об этом, когда распечатал лоно
Рогатый парень, мордатый бычара…
Фиг! Не бык, а вол – суть его и начало.
И кол никакой не стоит, хоть и висит мочало.
А двор? Посыпан опилками, что бы не очень ало…
Балуйся там, сальвадорина Гала!
Нет, не люблю, пожалуй, бога Баала.

 

II

Не люблю я бога Дагона.
Да, не плох он был, хе-хе, для разгона.
И дело не в том, что вонял селедкой,
Тиной, жабрами и с йодом ваткой,
А в том, что я! была! для него! уродкой!

…………………………………………..

Для его червякового роста?
Блин, да пошёл он, сложно и просто
На дно мирское, красавец вуалехвостый,
Это я? –  была послушной и кроткой
Многосисечной свиноматкой?
Да пошёл он камушком плоским по поверхности моря,
Блинчиком мелким с двадцатикратным подпрыгом.
Блин, как не люблю теперь я бога Дагона,
Лучше бы книжки читала про Бибигона,
А не училась метать икру в ашдодском гроте,
Не мечтала коряво о рыбьем брате,
Об источниках вечных вони и звона,
Об инцесте в нашем любовном квадрате в квадрате
О том, как не буду любить рыбного парня,
О том, как уже теперь не люблю Дагона.

 

III

Я не люблю бога Шамшу*.
Особенно, когда берет он замшу
И начинает протирать свои блестящие части.
Вот какое оно ханаанское счастье –
Над речкой Сорек  засветиться сыто,
Выдать старухе-филистимлянке корыто,
И невъябенную силу – дебилу из племени Дана**,
За то, что тот всегда просыпается рано
И носит немытые никогда волосья,
Длинной с несжатые в жертву колосья,
Сопровождая все это речами,
Мол, жизнь навеяна солнца лучами…
Забыли жители сорековой долины,
Что когда их еще лепили из говна (зачеркнуто) глины,
Шамшу, он же Атон, не прижился в дельтовом номе
По причине своей примитивности. В солнечном доме
Счастлив будет только один Кампанелла
Жарить без крема белое глупое тело,
Даже зонтик ливанский с собой не взямши…
Не, не люблю примитивного бога Шамшу.

* Самсу = шолнышко
** Самсон

 

IV

Я не люблю бога улётного Муту.
Муторно мне, кюхельбекерно, смуту
Мутно чуйвствую, сама не пойму. Что-то.
Не страсть беспокоит горло, но рвота.
Но ведь он, смертельный, прекрасней света,
Языком цвета «пинк» лижет кометы
И гибель несет всяким баалам-илу.
Я приду поплясать и попеть на их могилу.
Вот только вряд ли смогу честно обнять Муту
Ни в ту, ни в эту, ни в какую минуту.
С ним я – старуха, с которой случилась проруха.
Нет урожая, и как ни вылизывай – сухо.
И убить его не могу – виновата.
Хотя перед кем? Пусть мускулистая девка Аната
Выдрючивается, разламывая мутовы кости,
Все равно из них прорастут Моисеевы трости,
Крокодилы там всякие… Будут совесть кусати,
Если она еще водится в наших ливанах, кстати.
Эй, Аната, где ты? – мы с Муту тута…
Смерти я не боюсь, но не люблю я Муту.

 

V

Йамму, я не люблю бога Йамму,
Как не люблю читать купринскую «Яму».
Надоела, надоела соплей пучина.
Пожалуйста, не приставайте ко мне, мужчина!
И прошу вас, обойтись без арии прибоя,
В которой одно и то же, без перебоя:
«Прекрасны вы, как и ваша мама,
позвольте представиться: Йамму я, Йамму…
Отвалите, несносный! Я и сама без сраму,
А захочу отдаться – отдамся Ван Даму
На поле, на самарийском, под кисточкой винограда,
С улыбочкой идиотской – так, дескать, тебе и надо,
Прообраз деда с трезубцем, кумир профана,
Ревнивый хозяин надувного левиафана.
Бе-бе-бе – овечкой дразню тебя, вспененный гностик,
Жди-не заждись, не дрогнет хвостик.
Вы, дяденька, лучше море нам не мутите
На пару с Муту. И не смотрите на наши тити.
Отвалите. Не смущайте Прекрасную Даму,
Она совсем не любит бога такого – Йамму.

 

VI

Я не люблю бога Йариха.
Но говорю я об этом тихо-тихо,
И лишь в пору абсолютного безлунья.
Не хочу, чтобы знал он, какая лгунья
Под его сияньем возвышается над Ерихонской помойкой.
Пусть серебрится спокойно, скрипит галактической койкой,
Обнимает свою Нингаль, и не сдувает алтарную сажу,
Не сбивает привычные циклы, не допускает кражу
(Это когда чёрт гоголем луну утащил), не чешет тело –
оно и так рябое от оспы. Деликатно, но смело,
Но тихо, но твердо скажу про этого психа:
Не люблю больного, дрожащего бога Йариха.
Не люблю бледность его страстей, его рефлексы,
Оторванные от центрального нервного секса,
Не люблю ночную зелень его побегов
От тени земной. Ну, какая там нега?!
Но при том уважаю холодную статую менструального бога,
И не жалею, что потратила в песне лишних четыре слога,
Брызнула соком огня,  как на праздник шутиха.
И вот все равно не люблю я бога Йариха.

 

VII

Не люблю я бога Латуну.
В него я просто возьму и плюну.
Он вообще, быть может, не бог никакой, не глыба
Голубого гранита, а просто большая рыба.
Тунец-тунеядец. А мы-то, раскатали губы –
Левиафана встречайте, гудите в трубы
Из медных ног безупречного бегемота!
А это вообще непонятное мокрое что-то.
Это придурки Муту и Йамму с Дагоном,
Живущие по известно каким законам,
Логотип себе распечатали в виде морского дракона
С семью башками, сжирающими по Лаокоону…
Стухни, Латуну, тебя любить никогда не стану!
И ловить тебя никогда не буду. Да и Тристану,
Дристуну карнуольскому, советовать не перестану,
Придти на край морского Финикистана
Отведать мяса твоего во славу девственной девы…
Ау, Атаргатис, Аната, где вы?
Вот вам тухлого рыцаря я подсуну.
Не люблю потому что я бога Латуну.

 

VIII

Не люблю, не люблю бога ТаммУза,
Адониса этого с физиономией Тома Круза.
Он, кажется, девок только в кровь и вгоняет,
Видом поджарого, но все же пуза,
Из которого, как из анекдотического арбуза,
Расползаются инсинуации, косточки, тараканы…
Ну, давай, подыхай же скорей, уезжай в свои Канны
И там себе возрождайся, сколько хочешь, окрашивай воду,
В кровь ее превращай, в портвейн, в лимонадную соду,
Пусть тебя выпьют, съедят, отрыгнут –
И на душе моей нету груза.
Вот до чего не люблю я бога Таммуза.
Я вообще не перевариваю этих страдальцев,
И тех, кто в раны их немытые пальцы
Норовит засунуть. А языки они никуда… не это?
Язычники! Вот наступает ваше кровавое лето.
И плывите с эритроцитами поглубже в море.
Без вас хочу под холмами валяться. Sorry.
Эй, поворачивай вал, ленивый начальник шлюза!
Нет, нет, не люблю бога Таммуза.

 

IX

И еще не люблю бога Шалимму*
И бога Шахару**,
Так не люблю
Что откажусь даже
От рифмы своей примитивной.
Не люблю их по-всякому: есть не люблю,
Любить не люблю, смотреть на них не люблю.
Ни на закате (красная рожа Шалимму)
Ни на рассвете (красная рожа Шахару).
Ни в зените (белая харя обоих).
Я убита в долине Кедронской,
Лежу себе красоты кусками,
Лежу себе кусками счастья.
Никого не. Ничего.
А эти козлы-пидарасы
Будут всегда в фаворе,
Их не распилят, не срубят, не бросят.
Один из них даже залезет
В имя любимого града
Не люблю я Шахару, не люблю Шалимму.

*  Шалимму – закатное божество
**Шахару – рассветное божество

 

X

А люблю я бога Йуд-Хей-Вав-Хея!
Йуд-Хей-Вав-Хея!
Йуд-Хей-Вав-Хея*!
Вот когда трепещет моя трахея
Имени нету милее, роднее, нежнее, сложнее,
Чем у Него, Йуд-Хей-Вав-Хея.
Я его от Ефрата до самого Нила
С ума сводила. Вместе с Ним народ Его выводила.
По его поручению, Йуд-Хей-Вав-Хея,
Из куста лизала пламенем лик Моисея.
И гнев низвергала на золотого теленка Баала,
Когда нас жестоковыйность народа уже достала

(И меня, и дружка любезного Йуд-Хей-Вав-Хея).

Я люблю его, от пупка до шеи,
И ниже пупка тоже, а также и выше шеи,
Всего целиком люблю моего Йуд-Хей-Вав-Хея.
Это мы друг другу писали «Песнь Песней»,
Чтобы в пустынях наших стало еще интересней.
Это нам рисовали на черепках как символ веры
Уродов рукастых и подписывали:

Йуд-Хей-Вав-Хей и его Ашера.

Нам в Святая Святых воздвигали памятные колонны –
Ему помассивнее, мне полегче, примерно на четверть тонны…
Его, огненного, прекрасного, единственного,
Справедливого, милостивого (и т.д. и т.п.)
Люблю, ни о чем не жалея.
И не смейте при мне называть имя
Моего единственного Йуд-Хей-Вав-Хея.

*Эй, любители современного искусства,
Не путайте с Ай-Вэйвэем…

2003-2005