Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

Верхнее фото: ©Julian Mommert

Дамы и господа!
Пересказать это невозможно.
Объяснить, показать на пальцах…
Придумать и назвать подходящий жанр…
Да и не нужно.

Что в имени?

«Я считаю, что человеческое тело является и единицей измерения, и единственным средством, с помощью которого можно понять окружающий нас мир», – говорит Димитрис Папаиоанну.

Балет ли это. Нет, конечно. Сам режиссёр отказывается называть свои постановки этим словом.
Свобода жанровой разноголосицы.
Закрываешь глаза сильно-сильно, и под веками плывут круги произошедшего события. Обрывки, фрагменты несобираемой воедино мозаики.
Серая сцена, серый пол, серая дверь в серой стене.
Чёрные чудики, размахивая чёрной лестницей, вписываются в неё, как нотные знаки в тюремный нотный стан.
Флуоресцентная лампа потрескивает высоко. Это их цель, предмет желаний. Transverse Orientation и означает рефлекс бабочек поворачиваться к свету, стремиться к нему.
Первые капли Вивальди и шуршание невидимых крыл в чёрно-сером мире. Последний мотылёк, бьясь головой о стену, исчезает за дверью-ловушкой.
Первое явление чёрного быка с ногами-людьми. Зевс ли это или древний хтонический ужас?

Что в имени?

Одежда уже не нужна. Зачем она древним героям? Актёры обнажены. Видимы и свободны. Необозначимые времена. Дождик Вивальди.
Тела соединяются в причудливые фигуры. Полулюди, полумонстры, полубабочки. Те самые, летящие к свету.
Открылась граница между мифами прошлого и странными героями сегодняшнего дня.
Женщина-кровать, пожирающая самою себя, обнажённая Европа на быке. Непонятно, кто кого похищает. А может и не Европа.

Что в имени?

Визуальность материальна. Минотавр строго следит за происходящим. Человеко-рыба отплясывает с человеко-тенями. Тесей отрубает голову Минотавру, воскресающему вновь и вновь.
Древняя Греция, продолжавшая жить в параллельном исчезнувшем мире, прорвалась к нам с мутировавшими богами и героями.
Через дверь в стене начинается исход камней. Их адепты выстраивают в нашем мире новый Парфенон. Но и ему дОлжно быть разрушенным.
Люди-муравьи, люди-лягушки ползут по вертикальным стенам. Строятся и исчезают замки из теней.
Свет играет со зрителями, делая нас соучастниками. Вивальди продолжает попытки спасения времени от пространства.
Где-то наверху Минотавр-альбинос становится созвездием сценического чёрного неба. Женщина-фонтан щедро наполняет бокалы. Туристов?

Что в имени?

Человек-раскладушка, люди-доски, Минотавр-тень. Кто они, зачем?

Что в имени?

Мадонна из задверной тьмы, рождающая ребёнка здесь и сейчас. Явление нового бога?

Что в имени?

Новые лучи выморочного мира спектакля. Голая большая тяжёлая женщина в возрасте с двумя подпорками на высоких каблуках шествует сквозь сцену к заветной двери и исчезает, рождая прекрасную юность Ботичеллиевской Венеры. Мир обновляется лишь на время. Чудное видение тонет, погружается под сценическую воду.
Финал такого спектакля не может быть ничем иным, кроме разрушения. Сцена взломана, разобрана на безликие прямоугольники. Человек в строгом костюме и со шваброй по щиколотку в воде приступает к влажной уборке мира.
Или не мира?

Что в имени?

Для понимания пережитого сегодня необходимо многое. Предыдущий опыт. Миры Кастелуччи или Роберта Уилсона. Кстати, любимых режиссёров Папаиоанну.
Владение речью перформансов. Не зная языка, не поймёшь, что тебе рассказывают. Их нереальным безумием, иногда открывающим третий глаз.
Или можно обойтись малым, но очень важным. Внутренней свободой, умением поверить, расслабиться и отдаться течению этого потрясающего спектакля, который необходимо увидеть своими глазами.
И перестанет быть важным, что конкретно вы сегодня пережили.

Что в имени, дамы и господа?

Впечатлениями поделился Эдуард Маркович.

Фото: ©Julian Mommert.