Share

Tweet

Share

Share

Email

Comments

#точказренияП
Martell XO
П. и заезжий важный господин, известный в мире писатель, решили ночью прогуляться на конюшню. Писатель, в литературе своей рассказывающей человечеству о многом, включая во многое пассажи о пользе трезвенников, в жизни от пользы отступал и посему выпил весь нашедшийся в Большом Доме коньяк. От количества огненной, пусть и мягкого вкуса, влитой в себя жидкости, он предался мерлехлюндии, делиться изысками литературного мастерства отказался наотрез и даже грубо, но изъявил желание выйти на воздух, лучше в гору, прогуляться по дороге, ведшей на конюшню. Причины этой прогулки, шарканье вразвалочку лондонских прочных двухцветной кожи лаковых туфель писателя и вкрадчивого перестука вечных кроксов П. по разбитому гудрону, наверняка уже вошли в великий роман, как и уханье совы, пение соловьев, арифметические расчеты кукушек, лай шакалов и ночное протяжное мычание невидимых коров – все те звуки, трески, постукивания, что серым мглистым вьюном проникают в деревню из-за ограды. Внутри же ограды, в два часа ночи были различимы хрипотца литературных эвфемизмов ценителя Martell XO, вкрадчивые расспросы П. и теплое дыхание кауровых, чалых, гнедых лошадей в стойлах. Когда писатель и П. замолкали, можно было услышать, почувствовать кожей как разнопородные лошади пряли ушами и перешептывались, перешептывались, перешептывались о траве на склоне, о песке на манеже, о солнце и яблоках, таких вкусных, когда сок в них в полдень нагревается и вырывается при нажиме горячей пеной. Солнце было вчера и будет завтра. А пока – темнота, темень темнющая, тишина, тишина скребущая, литературный, в ненужность-натужность переходящий диалог на горе. Важный писатель и П. замолчали, перестали обмениваться стилистическими колкостями, манерными косяками, подковырками с ехидцей, желчными афронтами. Остановились испуганно в литературных битвах – ну не драться же лошадям на смех? Постояли, повздыхали, пошептались, попрощались с лошадьми, пошушукались, прошуршали по склону вниз. В Большом Доме был припрятан дымчатый пряный бурбон – а как изящная словесность без виски, чем подпитываться-то? В доме было тихо, неспящие играли в шахматы, писатель рухнул в кресло и забылся в грезах, не снимая свои двухцветные знаковые туфли. Утром он похмелился, рассказал пару анекдотов и исчез, как исчезали и другие, но остались воспоминания о роли литературы в деревенской жизни и теплом влажном дыхании лошадей в темноте.

Текст и фото – © Маша Хинич