Юрий Шевчук приезжает в Израиль с новой программой «Акустика». О камерности и менйстриме в его музыке он рассказывает в интервью в преддверии гастролей.
– Юрий Юлианович! Добрый день! Программа, которую вы привозите в Израиль в июне, называется «Акустика». Само слово – уж больно лакомое, мягко звучащее и привлекающее. Акустика – что это значит в вашем случае?
– Камерность, прежде всего. Мы на сей раз выступим не всей группой: буду я и два – три музыканта. Театральный свет. Будут старые и новые песни «ДДТ», но именно в акустической аранжировке – как вы подметили – более нежной, тихой, пастельной, акварельной. У каждого свои ассоциации со словом «акустика» – но мне важно подчеркнуть именно некую интимность, тишину – хотя речь идет о музыке и о песнях.
– Вызвана ли эта камерность, «тихая» по своим качествам (а не по громкости) музыка небольшими масштабами нашей страны? Недавно состоялся ваш концерт в комплексе «Олимпийский» в Москве, где собрались десятки тысяч зрителей, и вдруг такой резкий поворот: камерность, небольшие залы, все сидят близко к сцене… Таких угловатых, может даже залихватских, синусоид требует ваш характер?
– Я люблю перемены, но программа, которую мы привезем в Израиль, уже была опробована. У нас, как у театра, не знаю уж, хорошего или плохого, несколько музыкальных программ – разный репертуар, если использовать сценические термины. Сейчас мы действительно выступаем в больших залах, ездим по России, играем на стадионах большую программу «История звука», а эту камерность, практически «сольник», как принято говорить, мы уже сыграли в городах США, объездили с ней Европу, и были приглашены в Израиль. Надеюсь, что и в Израиле её хорошо примут: именно потому, что сейчас, при грохоте и напрягах нашего времени, людям хочется спокойного, задушевного разговора о жизни. Хотя, сразу предупреждаю, у нас, и в этом королевстве, не всё спокойно…
– Разве может быть в роке все спокойно? Иначе это была бы другая музыка. И в другую эпоху…
– Да, мы и втроем реветь умеем, но уклон, конечно, в сторону камерности, душевности, читаем стихи. В этой программе больше слова, больше рифмы…
– Частью вашей публики на концертах в Израиле будут те, кто уехал очень давно, не только в 1990-е, но намного раньше. У них, по всей видимости, сохранилось представление о том, что такое русский рок, еще с 1970- 80 годов. Что такое русский рок сегодня? Дайте это определение тем, кто эмигрировал из России тридцать лет назад.
– Скорее это не русский, а российский рок, потому что в рок-н-ролле нашем отечественном представлены все национальности, от татар и евреев до корейцев, достаточно вспомнить Цоя. Но объединяет всех и вся, конечно, русский язык. Как-то одна барышня, кстати, сейчас израильтянка, сказала: «Моя Родина – русский язык». Очень точное определение, все связано с этим и крутится вокруг этого. Мы играем множество совершенно разных песен и композиций, часть стали историей, но историей не саунда, с которой мы гремим на стадионах, а историей нашего слова. Вот я и нашел для вас точное определение «Акустики» – это «история слова».
Юрий Шевчук. Фото © Андрей Федечко
– Я как раз хотела вам задать этот вопрос, поскольку ваш недавний «громкий» и грандиозный концерт назывался «История звука»… А история слова, как вы сейчас сказали, стала частью истории российского рока. Как вы себя ощущаете в таком качестве – в качестве части истории, в качестве человека, написавшего ее главу?
– Как я себя ощущаю? Абсолютно спокойно… Главное не терять чувство юмора и иронии, точнее самоиронии. Ни с какой историей я себя не ассоциирую, но мы с ДДТ провели на сцене более тридцати лет и у нас много есть что сказать, о чем рассказать. Песни же выбираются наиболее аутентичные сегодняшнему мироощущению, соответствующие той или иной эпохе или какому-то мгновению, которое мы пережили. Иногда это трагедия, а иногда комедия. Было то весело, то очень болезненно. И так далее – всё об этом. Тут многое намешано, мы многому учились у старших наших коллег – Высоцкого, Окуджавы, Галича… Следовали и авторской песне и ритм-н-блюзу и Джиму Моррисону, Джону Леннону. Такая вот музыкальная каша. Возможно, мы немного эклектичны, но в меру. (Известно письмо, которое Моррисон написал Леннону, где он все посылает к черту. Хорошо, что Шевчук и ДДТ этому не вняли – М.Х.)
– На мой взгляд, каша – это всегда самое вкусное, но не на взгляд мейнстрима. Российский рок-н-ролл – это всегда оппозиция или это мейнстрим? Вы в оппозиции? У вас даже концерт назывался «Иначе».
– Российский рок-н-ролл взорвался в 1980-х, сейчас, на мой взгляд, рок в России во многом стал мейнстримом, как и джазовая музыка.
– Несмотря на оппозиционные тексты и на ассоциации с бунтарями, инакомыслящими?
– Со всеми бунтарями сразу, так же, как и во всем мире. Рок-музыка не от бунтарей зависит, а от эпохи, от времени. Все меняется очень быстро, и делать из рок-н-ролла монумент, апологет бунтарству я бы не стал. Рок – это не мифология, он меняется так же, как и наша жизнь. Сейчас, в молодежном рок-н-ролле больше музыки, чем слова. Больше звука, больше поисков, больше формальных достижений относительно того, что было в 1980-х. Хотя тогда существовали, не побоюсь этого сказать, пляски истинного духа. Но всё меняется в этом мире, и у меня нет никакой ностальгии. Может быть, завтра начнется другая музыкальная эра, которая будет связана с новыми технологиями, но по сути ничего не меняется. Суть остается прежней. Мы же плачем, видя живопись эпохи Возрождения, мы ведь так же переживаем жизнь и смерть. Все происходит, как и происходило, человек продолжается, но я не хочу пускаться сейчас в философские дебри.
– Скорее это не философские дебри, а дебри эмоций. Действительно, все описано, все сказано, но эмоции остаются эмоциями, люди по-прежнему люди: они любят, страдают, болеют, радуются… У людей остаются свои предпочтения и привычки. Какие ваши привычки не изменились? У вас скоро юбилей. На иврите желают так: «до 120!». Вы добрались до половины, что осталось неизменного?
– Неизменными остались жизненные предпочтения: писать, репетировать, играть концерты. Это самое главное. Жить, смотреть мир, удивляться миру, говорить не только на языке чувств, а еще включать разум. Это важно. Ведь язык сейчас меняется, становится примитивнее, эмоциональнее , многие филологи уже писали об этом – новояз чувственный… Некоторые певцы поют уже как животные на брачных танцах. Все чаще русский мат подменяет многосложный литературный язык.
– Да, мат заменил массу чувств. И, похоже, многим это удобно. Комфортнее себя чувствовать без филологических излишеств.
– Такое «понижение» языка связано с нашим временем; с его утилитарностью, блогосферой, которая все терпит, с новыми, армагеддонистыми угрозами, с пропагандой. Язык, к сожалению, упрощается, и мы пытаемся о нем напоминать молодежи в меру наших слабых сил. Я же не Бродский, не великий поэт, но во мне живет любовь к слову, осталась у меня эта привычка ценить язык. Подчеркну еще раз: я не ностальгирую, слушаю современность, со мной играют молодые ребята, они играют фактически на всем, они играют лучше меня, потому что молодежь сейчас очень музыкальна, гораздо сильнее, чем мы были в 1980-90-х, и с ними интересно, потому что они любую твою мысль, идею способны воплотить в звук. А я слежу за словами.
– Получается, что в новом российском роке меньше слов, больше музыки? Эмоции выражаются прежде всего через музыку, а не через стихи?
– Да, пожалуй, именно так. И это парадоксально. С другой стороны, в России сейчас появилось много поэтических клубов, много ребят, которые любят стихи. Но если в 1980-90-х слово абсолютно верно дружило с музыкой, что собственно и стало причиной появления российского рок-н-ролла, то сейчас много молодежи, которая просто пишет стихи. Без музыки. Не так, как работали Борис Гребенщиков, Макс Науменко, Александр Башлачев и все остальные. И при этом сейчас много хороших молодых поэтов – почти как в начале Серебряного века. Почитайте Веру Полозкову, Александра Кабанова…
– Идет возрождение поэзии, музыки, но не вместе, а параллельно, судя по вашим словам?
– Да. Может, я не объективен, но так я это вижу.
– Интервью с вами, так что в данный момент вы абсолютно объективны…
– Был рок-н-ролл, в котором все вместе варилось, как в Платоновской Академии, где все объединяла философия, а сейчас начинается эдакое милое расчленение, движение в разные стороны: поэзия, музыка, большой увлекательный мир, Интернет, новые технологии, визуальный креатив. Сейчас происходит все одновременно и врозь. Это интересно. Появилась масса нишевых субкультур.
– Основным методом обучения у Платона была диалектика, диалог. Одним из основных вопросов было можно ли научить добродетели. Так что, кстати, о добродетели, а вообще-то о популярности и актуальности – в какой степени они равны, в какой степени они пересекаются?
– Очень к месту вопрос – спасибо! Популярность сейчас в связи с развитием фейсбука, инстаграмма, социальных сетей уже разъедает саму себя, она часто ничего не стоит. Можно показывать в YouTube поющий утюг и он будет популярен. А актуальность – это немного другое, актуальность – вещь глубокая, важная, связанная и с сегодняшним днем и с вечностью, и она, на мой взгляд, именно сейчас должна звучать и проговариваться с любовью. Не жесткая рок-н-ролльная инфернальность, а любовь. Когда наши родители нас ругают, мы понимаем, что они нас любят, и прислушиваемся к ним гораздо чаще, чем если нас критикует совершенно чужой и равнодушный человек. В России это тонкие вещи и думаю, в Израиле это тоже важно. Очень важно не переходить морально-нравственные границы, не унижать человека, а объяснять (иногда жестко), что определенные его действия непереносимы. И я в этом смысле изменился. Уважаю силу, но не разгул насилия.
– То есть простыми словами, говоря – любить людей…
– Любить, сопереживать, напоминать о человечности. Зла сейчас очень много, народ мрачен, не верит ни в какое светлое будущее. Нужно напоминать о человечности, нужно.
– Когда вы говорите, что нужно чаще напоминать о человечности, если это перевести на совсем простые слова, то это и значит «любить людей».
– Да. И это очень сложно. Все простые вещи – они затерты, обглоданы временем, но остались сложны, в них зарыта тайна. Чем дольше живешь, тем больше видишь смысла в простых вещах, а не в многосложных, тяжеловесных ментальных конструкциях.
– В недавних материалах о ваших концертах промелькнула такая фраза, я ее просто процитирую: «Маленький рок-музыкант на фоне большой страны». Фраза красивая, но она написана, мне кажется, ради красивости, как на самом деле?
– Я не знаю. Может быть, это из текста моего: «Я так мал, а вокруг все огромное». Я себя большим человеком не считаю, у меня рост всего лишь 180!
Интервью взяла Маша Хинич
***************
Официальный сайт группы ДДТ – www.ddt.ru
Линки на видео: https://www.youtube.com/watch?v=VyOY4SShCjE
«Любовь не пропала» – https://www.youtube.com/watch?v=Jv8aQzHXYpc
Юрий Шевчук. «Акустика» в Израиле – с 11 по 17 июня.
11 июня 2017, воскресенье, Тель-Авив, театр «Гешер» – зал «Нога», 20:00
13 июня 2017, вторник, Реховот, зал «Викс» – институт имени Вайцмана, 20:00
16 июня 2017, пятница, Беэр-Шева, Центр сценических искусств – большой зал, 20:00
17 июня 2017, суббота, Хайфа, «Аудиториум», 20:00
Заказ билетов на сайте продюсера гастролей – компании Rest International, организаторе эксклюзивных мировых проектов в Израиле – www.restinter.com. Для заказа по телефону звоните 03-7795779
Фотографии Юрия Шевчука предоставлены пресс-службой группы ДДТ (© Андрей Федечко)
Recommended for you
Leave a Reply
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
